«В начале было Слово, - говорит евангелист Иоанн, - и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничего не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Был человек, посланный от Бога; имя ему - Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете. Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца, Полного благодати и истины (См. Ин. 1,1-14. - прим. ред.)». И вот, призывая себе в просвещение путеводителя, спасителя и стража - этого Бога-Слова, Сущего в начале у Бога, Ставшего плотью от Девы и Богородицы Марии, Совершенного Бога и Совершенного Человека, Просвещающего всякого человека, приходящего в мир, Полного благодати и истины, - я, убогий, начну слово о богоносном и честном отце.

Итак, этот сын столицы небесной, горнего Иерусалима, был родом киприот. Подражая образу жизни блаженного патриарха Иакова, он стал пастырем овец и, удалившись от всякого общения и пребывания с толпами людей, подвизался в уединенной и нестяжательной жизни. Вступив в законный и целомудренный брак со своей женой, от которой у него были дети, и пожив с ней некоторое время, он продолжал свой вышеупомянутый пастушеский труд, и, обитая в более уединенных и дававших ему покой местах и пася овец, он постоянно, день и ночь, не оставлял попечения о законе Господнем. Такое вот рвение и усердие было у этого поистине любомудрого мужа. Возжаждав стяжать любовь к Богу и ко всем людям и всегда упражняясь в ней, он стал как дерево, посаженное при истоках вод (См. Пс.1,3. - прим. ред.), и, стараясь заботиться о всякой добродетели, приносил Богу своевременный плод. Будучи же чрезвычайно братолюбивым, человеколюбивым и гостеприимным, он ревновал и исполнял речение, сказанное о блаженном Иове: «Всякому человеку открыт дом мой» (См. Иов 31, 32 - прим. ред.). Так, из любви к Богу смиряясь перед всеми людьми - и добрыми, и злыми, - он предоставлял им кров и пищу, добытую собственным трудом, подражая гостеприимству нашего отца и патриарха Авраама, а также всегда держал в уме поучение апостола Павла и взращивал в себе его слова: «Страннолюбия не забывайте; ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам» (См. Евр.13,2. - прим. ред.). Именно поэтому он, как только мог, стремился не обделить никого из проходящих странников таким гостеприимством, но всех с радостью и без ропота принимал, рабски всем прислуживал и, в меру сил старался, чтобы все они отдохнули. Он омывал и отирал ноги уставших от путешествия. Был он всеми любим, всем приятен, всеми хвалим, всем любезен. Однако, заботясь о всякой добродетели, он также, благодаря силе Божией, стремился оказаться превыше всех вражьих страстей: чревоугодие он победил усиленным воздержанием, блуд одолел ежедневной и еженощной непрестанной молитвой к Богу и псалмопением в уединенном божественном покое, достигнув высшего целомудрия и сердечной чистоты. Над сребролюбием он одержал победу умеренностью. А острием (Букв., «жалом». - прим. ред.) гнева он не был поражен благодаря полному спокойствию и великому желанию не гневаться. Не поддался (Букв., «подпал». - прим. ред.) он и пристрастию к чужому достоянию, но силой Христовой оказался выше и этой страсти. Не покорился (Букв., «поддался». -прим. ред.) он и малодушному унынию, безысходности и отчаянию, присно радуясь надежде на вечное спасение и жизнь. Не нашла места в нем и праздность, ведь непрерывно, как говорится, днем и ночью, молясь Богу и никогда не давая себе отдыха от дел, но работая день и ночь для того, чтобы доставить своим трудом пищу бедным и принять странников, у него не было времени бездельничать. Напротив, он всегда был готов на всякое божественное дело. Все тщеславие он попрал и полностью уничтожил истинной и нелицемерной кротостью и смиренномудрием. Посему и страсть к превозношению никогда не находила себе места в нем. И из тела, и из души своей силой Святого Духа он изгнал все страсти. Поэтому такой вот поборник благочестия и победитель страстей и оказался благодаря этому храмом и жилищем Святой и Единосущной Троицы. И вот, проведя долгое время в названных выше подвигах и просветив Святым Духом душу свою, он стал целителем душ, изгоняющим нечистых духов. Ибо просвещенного душой Спиридона, который силою Святого Духа изгонял всякую болезнь и всякую немощь как из душ, так и из тел человеческих, Бог явил для всех лучшим и духовным врачом, дабы и на нем исполнилось евангельское слово: «Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечник, и светит всем в доме» (См. Мф. 5,14-15. - прим. ред.). И ведь действительно воссияло житие его по благодати Обитавшего и Действовавшего в нем Святого Духа! И стал он известен всем жителям Кипрского острова. И не только всем жителям Кипрского острова он стал известен, но и всей вселенной, о чем будет сказано ниже. Ибо «славен, - говорит божественное Писание, - плод добрых трудов, и корень мудрости неподвижен» (См. Прем. Сол. 3,15. - прим. ред.). Итак, всегда проводя день и ночь в таких подвигах, о которых было сказано выше, он получил от Бога власть наступать на змей и скорпионов (Ср. Лк. 10,19. - прим. ред.) и на всю силу вражью. Ибо, уничтожив всю его бесовскую фалангу (То есть боевой порядок. - прим. ред.), он с шумом погубил память их (Ср. Пс.9,7. - прим. ред.), так что из-за превосходства его святости ни сатана, ни его силы вообще не могли предстать или явиться пред лицем его.

Стяжав такое вот добродетельное житие и благодаря милости и содействию Святого Духа взойдя на такую высоту полного бесстрастия, по справедливому суду Божиему он во времена Константина Великого, верного, благочестивого и христолюбивого первого христианского императора справедливо удостоился первым получить от него бразды святой Церкви Тримифунтской и явился славным пастырем и славным архиереем умного стада Христова, принося Богу бескровную жертву за неведение народа (Ср. Евр. 9, 7. - прим. ред.). Ведь именно таких поклонников ищет Бог и Отец наш Себе (Ср. Ин. 4, 23. - прим. ред.). Ибо во святых Своих Евангелиях Господь говорит самаритянке: «Бог есть Дух; и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4, 24. - прим. ред.). Ведь Спиридону, ставшему духовным благодаря бесстрастию, которое уже стяжал святой молитвой, доверяется приносить на земле в жертву Богу разумные и духовные души, когда он предстоит алтарю святой Божией церкви и постоянно восхищается к престолу Божиему. И, предстоя Ему, он приносил непорочную и бескровную жертву Святого Тела и Крови Его Единственного [Сына]. Получая от Бога удостоверение этого святого и страшного служения и ведая, что его духовная жертва действительно принята Богом и Отцом и Бог услышал то, о чем он просил для народа, он спускался, неся дарованные Им блага человечеству, и, как добрый и верный распорядитель даров Божиих, раздавал данные ему дары всем нуждающимся. О Божия любовь, о Божие человеколюбие, о несравненная, неисследимая и неизмеримая любовь, вечно обогащающая род человеческий, которую человеколюбивый и милостивый Господь дарует людям Своей благодатию! Поэтому и призываю я всех читателей с верой и без сомнений совершать дела веры. И пусть никто не сомневается в этом сочинении, ведь лишь из жалости к немощи многих людей я приступил к рассказу о столь великой славе, чести и преуспеянии Святого Духа в чудотворце и отце нашем Спиридоне, как было сказано, ради еще более немощных. Если же кто желает узнать, правдиво ли это, - он на деле получит подтверждение, ибо нелицеприятен Бог. Поэтому всем истинно приходящим к Нему Он, соответственно исполнению ими Его заповедей, дарует столько же и явных даров Святого Духа. Равно и святой отец наш Спиридон, который благодаря своим трудам явился истинным и непрестанным исполнителем святых заповедей Божиих, по этой причине удостоился щедрых даров Святого Духа. Он, благодаря своему великому и незлобивому смирению и своему истинному и нелицемерному прилежанию к Нему, услышал глас Господень, обретающийся во святых Евангелиях: «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (См. Мф. 10,6. - прим. ред.). Посему, стяжав благодаря своему великому незлобию божественный разум, он и сподобился получить от Бога такие дары.

 

 

Чудо о ливне

(Ср. Лаврентнианское житие, гл. III. - прим. ред.)

1. После избрания святого и преподобного отца нашего Спиридона епископом святой Божией Церкви Тримифунта пришла большая засуха, и в будущем от этого в Кипрской стране ожидался голод. Тогда сострадательнейший архиерей Божий, увидев, что земля так сильно иссохла от бездождия, с дерзновением к Богу стал непрестанно молить Творца и Владыку всех не презреть человеческий род, но помиловать и призреть землю множеством милостей, послав с дождями Свою благодать, дабы земля принесла плод. И Бог, творящий желание боящихся Его (Ср. Пс. 144,19. - прим. ред.) и истинно исполняющих волю Его, по слову пророка: «Когда я призвал, услышал меня Бог правды моей» (См. Пс.4,1. - прим. ред.), когда слово молитвы было еще на устах праведного, молившегося со смиренным сердцем, уже услышал его, и тотчас по мановению и велению Христову наполнилось небо облаками, и на землю сошел сильный ливень, так что дождь обильно проливался на землю еще много дней. Но поскольку обильный дождь все еще продолжался, ибо так благоволил Бог к чести истинно близкого Ему раба Спиридона, - святой снова попросил своего Владыку остановить дождь. И Бог снова прославил Своего служителя, одновременно с завершением молитвы прекратив и излияние вод, делая этим всем достоверной Свою милость к Своему рабу.

2. Когда однажды случился на острове голод, хлеботорговцы и владельцы хлеба стали пользоваться людским несчастьем (Ср. гл. II и Лаврентнанское житие, гл. III. - прим. ред.). И вот пришел к одному из них некий крестьянин из окрестностей города Тримифунта, который был сильно стеснен в пище и голодал: и сам, и весь его дом. А владевший хлебом хозяин был уроженцем самого города Тримифунта. И бедняк попросил богатого хлеботорговца спасти его от голода. Но тот, одержимый немилосердной страстью сребролюбия, не захотел щадить просившего его бедняка и сказал ему: «Ступай, принеси плату, и я дам тебе: хочешь - зерна, хочешь - ячменя, хочешь - бобов, все, что тебе нужно». Тогда бедняк, отчаявшись, со стоном и плачем идет к святому отцу нашему Спиридону, чтобы поведать ему о своей бедности, стеснении и несчастье, а также о жестокосердии богача, который не пощадил его, просящего и голодающего вместе со своей женой и детьми. Святой, воспламенившись от этих слов и исполнившись пророческого дара, сказал бедняку: «Не плачь и не стенай, ибо так изрекает Святой Дух: завтра твой дом наполнится яствами, и ты увидишь, как тот, кто не захотел посочувствовать тебе в твоей нужде и дать [милостыню], вынужденно попросит тебя взять без процентов». Но бедняк, слыша эти слова честного отца, от своей скорби и слезной печали счел, что святой говорит их лишь ради его утешения (Ср. Лаврентнанское житие, гл. III, где бедняк, наоборот, утешен словами святителя. - прим. ред.). После того как святой сказал это и бедняк в печали отправился домой, с наступлением ночи по мановению Божиему сошел на землю сильный ливень, так что от обилия вод обрушился амбар, который некоторые называют «хорейон» (От латинского horreum, «житница». - прим. ред.), где хранились хлеб, ячмень, бобы и все прочее, что было у этого ненасытного и немилосердного сребролюбца (ведь именно такими припасами и было забито то строение), и исполнилось на нем проклятие Соломоново: «Кто удерживает у себя хлеб, того клянет народ» (См. Притч. 11, 26. - прим. ред.). Когда же наступил день, голоду бедняка пришел конец, а немилосердный и сребролюбивый богач вместе со своими людьми носился и метался по всему городу, упрашивая и умоляя всех помочь ему, чтобы не стать ему внезапно из богача бедняком. А все нищие собрали себе на дороге зерен и пшеницы, и других злаков не только в достатке, но даже и больше, чем необходимо. И этот бедняк, который вечером просил того немилосердного богача помиловать его и который так и не был им помилован, прослышав о случившимся, тоже пришел посмотреть. Своими глазами увидев рухнувшее здание, он удивился провидческому пророчеству святого отца, сам взял вместе с другими бедняками на свои нужды и, по предсказанию честного отца, наполнил дом свой Божиими благами. А этот сребролюбивый и немилосердный хлеботорговец, увидев, что тот, кто вечером умолял его, стоит здесь и видит его строение рухнувшим по праведному суду Божиему и пророческому приговору, бесстыдно обратился к бедняку: «Возьми, сколько тебе нужно. Мало того, на что бы ты ни указал и что бы ни взял, я не возьму у тебя никаких процентов» (Ср. Лаврентнанское житие, гл. III, где подобную фразу говорят слуги богача всем беднякам.). Но бедняк только посмеялся над такой бесчувственностью и, паче чаяния, наполнил жилище свое по праведному суду Божиему теми благами, которые были уготованы бедным по пророческому гласу праведного - для наставления этого стяжателя, дабы, покаявшись благодаря такому нежданному уроку, он стал впредь лучше. Однако нисколько не исправился тот стяжатель, но так и остался безумным, все более и более распаляясь сребролюбием.

 

О змее, превращенной в золотое украшение

(Ср. Лаврентианское житие, гл. IV. - прим. ред.)

Ибо когда другой бедняк, близкий друг святого отца нашего Спиридона, отправился к тому немилостивому хозяину, у которого прежде рухнул амбар, и попросил его дать, по причине нужды, зерна на прокормление своего дома и на посев, пообещав, что после жатвы с величайшей благодарностью непременно вернет ему все взятое с процентами, тот, одержимый ненасытной страстью любостяжания, не захотел дать ему [в долг] и пожалеть бедняка, сказав, что даст ему просимое не раньше, чем тот внесет за них (то есть за меры зерна) плату или залог, который некоторые называют «бесспорным», как предотвращающий ссоры. Тогда бедняк, услышав это от немилосердного стяжателя, идет к рабу Божиему и со стенанием и рекой слез рассказывает ему об этом. Исполненный же всякого сочувствия и благоутробия архиерей говорит бедняку [на это]: «Не плачь, чадо, ведь ты христианин, но лучше надейся на Бога, и Он сотворит с тобою милость. Ибо я так надеюсь, и, хотя я беден, у меня есть, однако, Богатый и Благой Владыка Бог, награждающий дарами мольбы истинно любящих Его». Бедняк, как только услышал это от святого, ободренный непоколебимый верой в него, сразу отложил от себя всякую печаль и заботу и с радостью и надеждой пошел в свой дом, вместо всяких благ принеся домой слово святого. На следующий день этот истинно смиренномудрый и благоутробный человек Божий отправляется в дом бедняка, своего друга, держа в руках чрезвычайно красивое на вид и дорогое золотое украшение, якобы одолжив его у одного своего близкого и богатого друга, и говорит ему: «Возьми, отдай его этому сребролюбцу и купи у него зерна, сколько тебе необходимо». Приняв от праведного отца это украшение, бедняк, взяв его с собой, с радостью бежит к хлеботорговцу. Увидев это украшение в руках бедняка и поразившись его красоте, хлеботорговец взял его в руки, и, восхищенный его видом, исполнился сребролюбивой страсти и говорит бедняку: «Возьми, сколько тебе надобно, и не забывай ни о потребностях своего дома, ни о своих друзьях. Ведь отныне ты мой близкий друг, и брат, и владыка всего в доме моем». Тогда нищий, возблагодарив Бога и святого, взял на свои домашние нужды и на посев и отправился к себе домой. Так, призвав и Божию помощь, и молитвы святого, он засеял свою пашню. По человеколюбивому призрению Божиему земля бедняка, молитвами святого, принесла многократный урожай. Продав это зерно и отдав продавцу столько денег, сколько было необходимо вместе с процентами, он забрал у него украшение, которое святой дал ему для залога (Ср. Лаврентнанское житие, гл. IV, а также Лаврский сборник, гл. II: Феодор упрощает сюжет, опуская сцену с отказом богача и первым превращением золота в змею. - прим. ред.), и отнес его святому, чтобы тот якобы отдал его одолжившему хозяину. Взяв украшение, знаменоносный (То есть победоносный. - прим. ред.) отец наш Спиридон сказал бедняку: «Давай пройдемся, чтобы нам вернуть Господину то, что одолжили у Него, чтобы и ты вместе со мной поблагодарил Его за совершенное Им благодеяние». И этот человек, послушавшись веления святого отца, охотно последовал за ним, сочтя, что достойное дело - поблагодарить господина, одолжившего украшение. А у святого был маленький огород, чтобы овощами немного поддерживать силы. И вот святой Спиридон, после того как приблизился к огороду и зашел за стену, взглянул на небо и громким голосом призвал Бога, так чтобы это слышал крестьянин, бывший прежде бедняком: «Господи Иисусе Христе, Творящий и Производящий все, Сделавший некогда жезл Моисея змием пред лицом фараона (Ср. Исх. 7,40. - прим. ред.), царя Египетского, и слуг его, преврати и верни это украшение в его природный вид, в котором оно было изначально, и сделай его, как и прежде, настоящей змеей, дабы увидел этот человек и понял Твое человеколюбие и благодетельную силу и, узнав, возвестил другим о Твоей всемогущей силе и о том, что Ты Создатель, Властитель и Господь всего, дабы он истинно постиг сказанное о Тебе в Духе Святом блаженным Давидом: "Все, что захотел, сотворил Он" (См. Пс.134,6. - прим. ред.). Господь же тотчас услышал Своего служителя и превратил это действительно золотое украшение снова в настоящую ползающую змею. Ведь именно эту змею святой по соизволению Божиему взял и молитвой превратил в настоящее золотое украшение. Этот простой крестьянин, когда увидел такое чудо и знамение, случившееся паче всякого человеческого чаяния, - разом задрожав и заплакав, воззрел на небо, с великим страхом и трепетом возблагодарил Бога за такое чудесное лицезрение превращения золотого украшения в животное - пресмыкающуюся змею, и, пав ниц, безгласно поклонился Христу, а потом долго лежал от страха и потрясения на земле, посыпая голову прахом и признавая себя недостойным такого благодеяния и зрелища. Затем, поклонившись Богу и встав, он припал к ногам святого отца нашего и чудотворца, обнял их и стал благодарить святого за великие чудеса и громким голосом восклицать: «Велики чудеса Божии, совершенные тобою, отче; велика человеколюбивая любовь Божия, которую ты стяжал своими поступками и житием. Ибо знаю я твои подвиги, знаю твой хлеб, все твое угощение для странников и прохожих, которое ты собираешь в своем доме и раздаешь им в пропитание; знаю, наконец, об умывальнице, которую ты наполняешь и приносишь, дабы омыть ноги всех путников, желая, чтобы они отдохнули от трудного пути. Это-то и умолило ныне Бога заступиться за меня и превратить змею в золото и золото в змею, чтобы тебя, святый отче, прославил Прославляющий славящих Его Бог (Ср. 3 Цар. 2, 30. - прим. ред.), а меня, недостойного, вместе с моим домом ты напитал чудесами Его и поразил». Когда же этот селянин уже в течение долгого времени говорил так, и обнимал, и целовал ноги святого, смиренномудрый отец наш, действительно ненавидевший славу, весьма опечалился этим и, избегая всякой славы человеческой, но взыскующий и жаждущий славы только от Бога, молвил этому человеку: «Что ты делаешь, человече? Зачем ты налагаешь на меня это бремя, обнимая ноги грешного человека? Одному Богу подобает поклонение - давай мы оба, я и ты, Ему поклонимся за такое великое Его снисхождение и чудотворение, ибо поистине Ему одному подобает слава и поклонение». Когда же святой сказал это, змея, бывшая некогда змеей, золотом и снова настоящей змеей, извиваясь, заползла в стену огорода и забралась в свою нору.

 

 

 

О человеке, который был схвачен правителем по навету и должен был безвинно умереть.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. V. - прим. ред.)

Был у праведного и другой друг, арестованный правителем провинции по клеветническому обвинению и находившийся в тюрьме. Ему игемон вынес смертный приговор, так как принял клевету за правду. Святой человек Божий, узнав об этом и исполнившись божественного рвения, спешно отправился (Букв, «побежал». - прим. ред.) из своего города Тримифунт к игемону в Константиану, чтобы спасти от навета, словно невинного ягненка от волка, того, кто к тому же был его верным другом. На пути встретилась ему в одном месте пересекавшая дорогу река, и он обнаружил, что ее из-за половодья невозможно перейти, и что из-за этого обилия воды никто из путешественников не в силах через нее переправиться. Тогда святой, который спешил, чтобы успеть прежде, чем пострадает его друг, и чтобы избавить его, как было сказано, из рук правителя и от клеветы (ведь из-за дурных людей над ним уже нависла смерть), в присутствии всех своих спутников сказал водам: «Господь Бог говорит так: да остановится ваш бег, чтобы скорее спасся от смерти из-за навета оклеветанный христолюбивый мой друг, за которого принес я моление Владыке всех Христу». После таких слов святого движение вод в реке тотчас приостановилось. Словно некогда во времена Иисуса Навина при переходе ковчега Божия и сынов Израилевых из Египта, так и теперь текущие сверху воды встали, остановились вместе на некотором расстоянии, а вода, текущая вниз, спустилась в море и до конца иссякла. И перешли посуху и праведный, и все его спутники. А после того как перешел он и бывшие с ним, по молитве праведного вода спокойно опустилась сверху и заструилась посредине реки, дабы не приключилось никакого вреда соседним полям, посевам и посадкам. Те, кто был [тогда] со святым, когда увидели, что по его велению случилось такое чудо, побежали вперед праведного и, достигнув города Константианы, рассказали всем о чудесах Божиих, совершенных Его рабом Спиридоном. Узнав об этом и поразившись в уме такому дерзновению праведника к Богу, игемон, охваченный великим страхом и удивлением, тотчас же приказал освободить друга святого от оков и так молвил святому: «Возьми, отче, своего друга, ведь не будет грехом даровать осужденного тебе, который носит в себе такую милость Божию, живет превыше закона и побеждает закон. Ибо, поскольку ты благодаря присутствию в твоем сердце Святого Духа носишь на устах своих закон Божий, - твоими устами говорит Христос. Но ты, о святой отче, и мне подай от твоих даров и благодеяний по молитве святых твоих уст и сердца, дабы и мне благоденствовать и спастись, отче святый, по твоему ходатайству». Помолившись за игемона и попрощавшись с ним, святой отправился со своим другом восвояси.

 

 

 

 

О том, как пришел он к своему другу и ученику.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. VII. - прим. ред.)

Пришел однажды святой отец наш Спиридон к своему другу - христианскому агнцу своего словесного стада (По-видимому, Феодор принял имя гостеприимца - «Проватий» (ср. Лаврентнанское житие, гл. VII), - за слово - προβάτιον «овечка». - прим. ред.), который всегда исполнял наставления святого - все то, чему научился от него. Ведь святой отец наш Спиридон всегда стремился быть примером и образцом для всего вверенного ему словесного стада: мудрыми словами наставляя чад, а делом подтверждая слово, он был всеми любим и прославляем за такое свое непревзойденное смиренномудрие. Поэтому все, что этот его ученик видел и замечал у славного отца, он всегда исполнял. Итак, взяв воды, он налил ее в таз, чтобы омыть ноги святого, утомившиеся от путешествия (Ср. подобные же поступки самого св. Спиридона (Пролог, гл. III). - прим. ред.). И его соседи, соученики и друзья святого, узнав о приходе богоносного отца, сбежались все, стараясь омыть тому ноги и получить благословение. Среди них была одна женщина, которую все считали и называли девой; она также желала получить благословение от умывальницы, но святой сказал ей: «Ни меня не касайся, ни ног моих не омывай». Но она все равно желала сделать это. Когда же она все упорствовала и всячески стремилась омыть ноги святого, кротчайший раб Божий грозно сказал ей: «Говорю тебе: не омывай ног моих, ведь ты бесстыдно предстала пред всеми прелюбодейкой». И та, смиренно приняв жесткость и запрет святого, пришла в себя, пораженная прозорливостью святого, и, поняв, что это Бог открыл ему правду о ней, пала перед ногами духоносного отца и со слезами громко восстенала: «Как целителя и спасителя души моей послал тебя сюда сегодня Владыка Бог. Но, молю, освободи меня от порожденных во мне этой страстью грехов и избавь меня от производимой ими смерти. Ведь правду сказал ты, святой отче и раб Божий, что у меня вид прелюбодейки. Ибо я прелюбодействовала и больше не девственна. Но вымолви слово, и исцелится служанка твоя (Ср.Мф.8,8. - прим. ред.), дабы стяжать мне истинное сокрушение с покаянием и слезы и благодаря этому слезному раскаянию получить, недостойной, прощение своих прегрешений по твоим молитвам. Вот осуждена я совестью своей и сгораю, сгибаясь под этой ношей. Но останови, молю, поток зла и оставь мне мои прегрешения». Поскольку эта женщина, не стыдясь, исповедалась перед всеми бывшими там, победив свой грех в присутствии всех, и прилежно со слезами припадала к ногам праведного, исполненный апостольских дарований святой отец наш Спиридон, подражая своему Владыке, говорит женщине: «Дерзай, дщерь! Отпускаются тебе грехи» (Ср. Мф. 9, 22; Лк. 5, 20; 7, 48. - прим. ред.). И затем говорит ей: «Теперь, исцелившись, более не греши, чтобы не стало тебе еще хуже, то есть дабы не подвергнуться тебе вечному наказанию, снова впав в то же самое злодеяние и став добычей внезапной смерти». Получив так прощение, женщина эта, некогда бывшая прелюбодейкой, ушла к себе домой, радуясь прощению грехов и удивляясь прозорливой суровости и одновременно доброте святого, и всем поведала и возвестила о том, что сказал ей святой.

 

 

 

Об Ирине, его умершей дочери.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. I - прим. ред.)

Во дни Константина - первого, как было сказано (Ср. Пролог. - прим. ред.), благочестивого императора, в Никее прошел святой собор в консульство Павлина и Юлиана, 20 мая, в 14 индикт, в 636 году от Александра Македонского (То есть в 325 г. - прим. ред.). Пока святой отец наш Спиридон еще был на этом святом соборе, его дочь, родившаяся от целомудренно соединившейся с ним законной жены (Ср. Пролог. - прим. ред.), покинула эту жизнь, проведя все время жизни своей в девстве и всяческом чистом устроении. Итак, после того как собор был распущен и каждый из епископов отправился домой, в собственный город, вернулся и богоносный Спиридон к себе на родину, в свой город, и нашел дочь свою умершей и по своем добродетельном житии предавшей дух свой в руки Божии. «Ибо души праведных, - говорит Иисус, сын Сирахов, - в руке Божией» (На самом деле, это Прем. 3,1. - прим. ред.). Пришла же к святому, вернувшемуся с собора, одна женщина, рыдая и говоря: «Помилуй меня, человек Божий, потому что твоей дочери, еще при ее жизни, я вручила золотое украшение, и теперь, после ее внезапной смерти, оно осталось у нее, ведь я не успела у нее его забрать». Услышав это, святой вошел в свои покои, но, обыскав весь дом, не нашел украшения. С непоколебимой верой и полным упованием на Бога он пошел вместе со своими ближними и этой женщиной на могилу святой девы, своей дочери. Там святой говорит во всеуслышание: «Чадо Ирина, во имя Господа нашего Иисуса Христа скажи мне, куда ты положила украшение этой женщины, которое ты взяла у нее на хранение». А она, словно восстав от сна и воздав праведному подобающую отцу честь, сказала: «Господин отец мой, я спрятала это украшение дома в таком-то месте». Святой же говорит ей: «Покойся отныне, чадо, пока не придет Господь и не воскресит тебя вместе со всеми». Сказав это и услышав ответ своей дочери, он пошел домой, поискал, нашел украшение и отдал той женщине - его владелице, тайно передавшей оное его дочери. И все прославили Бога, Который так одаривает достойных Его и истинно служащих Ему, и изумление охватило всех видевших и слышавших это.

Свидетельствует об этом и Сократ Схоластик, составивший Церковную историю, где он поведал и об этом, и о других совершенных святым чудесах, которые он сумел записать в то время из рассказов неких верных кипрских мужей, а также нашел записанными в Церковной истории, составленной пресвитером Руфином на латинском языке - их, то есть слова Сократа, я и изложил в этом сочинении для удостоверения читателей (См. гл. XIX. - прим. ред.).

 

 

<Об Арии и Святой Троице.

Во дни Константина - первого, как было сказано, благочестивого императора, прошел в Никее святой собор в консульство Павлина и Юлиана, 20 мая, в 14 индикт, в 636 году от Александра Македонского (Данный пассаж, возникший в «вульгате» жития, заимствует преамбулу гл. VI (см. Предисловие, 5). - прим. ред.), на котором разбиралось дело нечестивого Ария. Когда же триста восемнадцать отцов собрались вместе с благочестивым императором в городе Никее, а затем предстал [перед ними] богоборец Арий и принялся говорить, что Единый от Святой Троицы, Господь Иисус Христос, ниже Отца и не собезначален [Отцу], не нетварен, но тварен, то присоединились к нему Евсевий Никомидийский, Феогний Никейский и Марий Халкидонский. Но им мужественно противоборствовал иже во святых отец наш Александр (Свт., архиепископ Константинопольский (327-340). - прим. ред.), бывший в то время пресвитером и приехавший в Никею вместо блаженного Митрофана (Свт., архиепископ Константинопольский (315-327). - прим. ред.), который из-за болезни и старости не смог явиться сам. Поэтому он мужественно ополчился на них. Присутствовал там и знаменоносный раб Божий Спиридон, о котором наш рассказ. Затем призывают на собор Ария, повелев ему защищать свое учение. Однако не следует умолчать и о чуде, совершенном на соборе богоносным отцом нашим Спиридоном. Ибо по неожиданному императорскому велению присутствовали на соборе и философы, весьма искушенные в диалектике, но один из них вызывал самое большее удивление, представляя епископам множество хитросплетений в защиту Ария, так что из-за этого диспута (Букв, «схватки, спора». - прим. ред.) собралась большая аудитория. Ведь пока что епископы были не в силах опровергнуть рассуждавшего так философа, ибо он легко противостоял обвинениям, опровергая их возражения, хотя против него выдвигались все более и более сильные аргументы. Но Бог, дабы явить, что Царство не в слове, а силе (Ср. 1 Кор. 4, 20. - прим. ред.), избрал Своего служителя. Ибо вышеупомянутый архиерей Спиридон, не знавший ничего другого, кроме Иисуса Христа и Того распятого, находился вместе с остальными епископами в числе прочих слушателей, но увидев, что философ смеется над нашими и кичится своей лукавой речью, попросил, чтобы ему дали возможность высказаться. Тогда наши, зная простоту мужа и понимая, что он не искушен в науках, стали убеждать его не выступать, дабы не стать посмешищем из-за лукавых слов соперников. Но он, не послушав их, обратился к этому мужу и сказал ему: «Во имя Иисуса Христа, о философ, послушай истинное учение». А тот ему: «Если что скажешь, послушаю». И он говорит: «Един Бог, Сотворивший небо и землю, Который создал и человека; Своим Словом и Духом Он устроил с видимым и невидимое. Этому Слову, Которое мы знаем как Сына Божиего, мы поклоняемся, веруя, что ради нашего спасения и избавления родился Он от Девы, и крестом и смертью освободил нас от вечного осуждения, а Своим воскресением даровал нам вечную жизнь; Он, как мы чаем, придет вновь и будет Судией надо всем тем, что мы совершили. Веруешь ли ты в это, о философ?» А тот, словно совершенно неискушенный в слове, в ответ склонился и замолчал, будто немой, одно лишь сказав ему: «И мне кажется, что это так, и нет ничего другого, кроме всего того, о чем ты сказал». Тогда старец сказал ему: «Если ты веруешь, что это так, о философ, то встань и следуй за мной - поспешим в храм, где ты получишь знамение этой православной веры». А философ, переменившись и обратившись к благочестию, говорит своим ученикам и всем собравшимся послушать: «Послушайте, о мужи! Пока я заботился о словах, то к словам добавлял слова и ораторским искусством опровергал обвинения - когда же вместо слов некая сила вышла из уст моего собеседника, то не смогли слова возразить силе, ведь человек не способен противостать Богу. Поэтому, если кто из вас может постичь это так, как и я уразумел, то пусть верует во Христа и следует за этим старцем, в котором говорил Сам Бог». Таким вот образом философ этот стал христианином и возрадовался, побежденный славным отцом.

На следующий день на соборе оказался и другой из лика исповедников, по имени Пафнутий (Прп., египетский пустынник. - прим. ред.), египтянин, и человек Божий, которому император Максимиан вырвал правый глаз и отсек левую кисть и в котором была такая благодать Божия, что он творил знамения. Ибо словом он изгонял бесов и молитвой исцелял немощных, а слепым вымаливал у Бога прозрение и расслабленных приводил в полное и безупречное здравие. Он был в почете у императора, и тот часто приглашал его во дворец и лобызал его вырванный глаз: такое благочестие было у императора Константина. Такими вот святыми мужами отличалась Церковь в те времена; из них многие присутствовали на Никейском соборе. Итак, они каждый день рассуждали, много споря о вере, так как полагали, что в подобном исследовании нельзя делать ничего поспешно или дерзновенно, и часто посылали за Арием и подвергали подробному изучению его учение, а также с пристальным вниманием размышляли, что надо решить и постановить для опровержения его нечестивых догматов. И вот после обширного и внимательного рассмотрения все совместно решили определить относительно веры церковной в пользу единосущия, то есть исповедать, что Сын имеет то же самое существо (То есть сущность. - прим. ред.), что и Отец. Это все своей властью и утвердили, за исключением некоторых, числом семнадцать, которые согласились с Арием, говоря, что на самом деле Сын создан Отцом извне из неких несуществующих сущностей и не рожден от Самого Божества. Это решение собора было представлено благочестивому императору Константину, который почитал его, как посланное от Бога, принял его и возражавших против него приказал подвергнуть изгнанию, как противящихся Богу. Тогда с Арием осталось шестеро увлеченных им к отступничеству. Ибо одиннадцать, переменившись (Букв, «запев на новый лад». - прим. ред.), подписываются под единосущием, но рукой, а не душой: участником этого лукавства с начала и до конца являлся Евсевий, епископ Никомидии. И когда так завершился святой собор, все, радуясь и прославляя Бога, разъехались по своим городам, каждый удивившись и тому знамению, что совершил святой отец наш Спиридон в отношении философа. А император, облобызав Спиридона и попросив молиться за него, отпустил его в мире.>

 

Об императоре Констанции.

После смерти благочестиво царствовавшего Константина (Ср. Лаврентнанское житие, гл. VIII. - прим. ред.) его сын Констанций, воцарившийся на Востоке, пребывал в Антиохии, где и впал в телесный недуг и болезнь. Но никто из врачей не мог вылечить его от болезни. Оказавшись в такой беде от недуга и не получив помощи от людей, император стал просить Милосердного Господа, Целителя душ и телес, единственного истинного Царя, исцелить его от такой тяжелейшей болезни. Тогда ангел Господень показал столь прилежно молившемуся императору во сне лик множества святых епископов. Взглянув на них, император увидел среди них двух стоящих, также епископов, которых показавший это ангел назвал императору врачами его недуга. Когда он увидел это, сон закончился, а, очнувшись, император стал размышлять о том, кто бы были эти явленные ему во сне святые епископы, способные исцелить его, и было у него тяжело на душе, так как не знал он ни имен показанных святых, ни из какого города каждый из этих епископов (хотя один из них не удостоился еще благодати священства (То есть епископства. - прим. ред.) через епископское рукоположение, о чем будет сказано немного ниже, но по провидческому Божиему повелению таким, поистине, показал его ангел императору, и это было на пользу). Итак, не зная, как сказано, кто бы такие были эти показанные ему епископы, или из какого города каждый из них, император сильно томился и страдал душой и недоумевал, что ему теперь предпринять. Но, пребывая в несомненной вере и убежденный, что истинно было видение, которое явил ему во сне ангел, равно как и стремясь освободиться от мучивших его страданий, он, умудрившись сердцем и воспользовавшись своей императорской властью, повелевает, чтобы со всей римской державы к нему собрались святые епископы. И после того как императорские приказы были разосланы по городам, все епископы прибыли к нему, каждый из своего города. Приняв их со всей честью и милостью и преподнеся дары им и их святым церквям, он отпустил их с миром восвояси. Не видя же среди них показанных ему ангелом и названных его врачами, он стал призывать и усердно молить Бога, умоляя, чтобы Тот послал к нему ради его исцеления святых епископов, которых по велению Того показал ему святой ангел. А наш святой и просвещенный умом Спиридон еще до того, как императорское повеление достигло Кипра, узнал о видении, которое явил Бог через Его ангела императору, и о виде одеяний, в которые были облачены показанные императору во сне: весь их облик и то, что носит этот святой отец наш Спиридон. Достигли же и острова Кипр посланные императором повеления. По Божиему велению, подождав немного, святой отец наш Спиридон, подвигнутый божественным Духом, и сам отправился в путь вместе со своим учеником Трифиллием, на деле еще не рукоположенным, но уже, как было сказано, рукоположенным провидением Божиим - это его показал ангел императору. И так святой вместе, как было сказано, с Трифиллием, а также с диаконом своей Церкви по имени Артемидор прибыл [в Антиохию]. Вошел с Трифиллием в императорский дворец святой архиерей Божий, в простой одежде, опираясь на свой пальмовый посох, с глиняным кувшинчиком на шее: этот небольшой сосуд имел вид скортидия (Имеется виду ампула-евлогия. - прим. ред.), из тех, что бывают во Святом Граде. Такие встречаются и в других местах, причем не только глиняные, но и оловянные, и серебряные, и золотые. В них верующие христиане наливают масло, освященное Честным и Животворящим Крестом: ведь в Святом Граде Иерусалиме погружают в масло древо Животворящего Креста Господа нашего Иисуса Христа и дают его всем желающим в благословение. Итак, держал пальмовый посох, как было сказано, святой отец наш и Божий архиерей Спиридон, а с его шеи свисал этот глиняный скортидий, каким и показал его императору ангел во сне. И вот, когда он остановился где-то во дворце, один из стоявших там, увидев его и решив, что он поступает так для насмешки над местопребыванием императора, дал ему пощечину. Но человек Божий, будучи делателем Божиих заповедей, подставил ему и другую щеку, согласно наставлению Господа в святых Евангелиях (См. Мф. 6, 39; Лк. 5, 29. - прим. ред.). Тот, удивленный молчанием, долготерпением и смирением святого отца, а также осознав, что это епископ, поразился этому мужу, раскаялся и попросил у святого прощения за свою невежливость и неразумие. А святой, вразумив его, вошел к императору в сопровождении других людей, одетых в блистающее платье. И вот видит раб Божий, что ученик его Трифиллий еще молод и не стяжал духовного знания, но пока пристально наблюдает за всеми чудесами и за бывшими там людьми, облаченными в одежды различного вида и чина и даже в саму императорскую [одежду], согласно слову Господа: «Носящие мягкие одежды находятся в царских чертогах» (См. Мф. 41, 8. - прим. ред.), и почитает эту вещь за нечто великое. Желая сразу на месте исправить его, он молвил ему: «Трифиллий, покажи мне императора». А тот, будучи, как было сказано, еще юн и не уразумев мысли святого, указал ему на императора, который был облачен в порфиру, сияющую и покрытую оправленными драгоценными камнями, сидел на высоком трибунале и казался грозным для всех, в том числе и для самого Трифиллия, но только не для святого Спиридона, которому были доверены ключи от Царства Небесного и который очутился в нем и ежедневно наслаждался его славой и сладостью. Так вот восседал император, и все чиновники и воины стояли вокруг него, а гвардейцы и щитоносцы были, как сказано, все облачены в блистающие одежды, каждый согласно своему чину и положению, и потому изумление охватило всех, кто видел эти вещи, но не ведал о славе Божией, которой Тот прославляет славящих Его. И только святому все это казалось побрякушками и игрушками, подверженными тлению, временными и существующими лишь недолго, ведь в нем всегда действовало Царство Небесное, и он был облечен его славой и всегда просвещал ей свою душу. Молвил он Трифиллию об императоре: «Нет у него ничего большего, Трифиллий, чем у людей здесь и повсюду, ведь я вижу, что он человек, как и все». Так он говорил Трифиллию, научая его и тому, что не следует ставить высоко всю человеческую славу, но всегда бежать от нее и искать славы только у Бога. А император, восседая на высоком трибунале, увидел, что здесь стоит удостоенный Христом соцарствовать с Ним святой отец наш и архиерей Божий Спиридон, всегда носивший Царство Божие в своем сердце. Предстал же ему святой в том облике, в котором император видел его во сне: одетым в простое платье, в руках пастырский жезл, на голове кидарь (Остроконечный головной убор. - прим. ред.), сплетенный из пальмовых веток, который некоторые называют тиарой (Головной убор персов, обычно в форме усеченного конуса. - прим. ред.), а некоторые оглавьем или кассисом (Вероятно, головной убор из валяной шерсти. - прим. ред.), и с висящим глиняным скортидием, где было масло от Животворящего Креста Христова. И вот, увидев его в таком виде, император возрадовался весьма великой радостью, так как узрел то, что пришли святые врачи и что приблизилось время, когда Бог презрит на него, и явился час его избавления от телесного недуга. И с великой радостью встав со своего трона, император спустился, чтобы поклониться честному отцу, и с великим благоговением склонил перед ним свою голову. Когда чудотворец Спиридон коснулся ее, тотчас по призрению и благоволению Божиему страдавший император избавился от тягостного недуга и силой Божией в одно мгновение исцелился, так что все присутствовавшие поразились и удивились такой внезапной перемене и невероятному чуду, которое совершилось благодаря одной лишь молитве к Богу и наложению рук святого чудотворца Спиридона. А богоносный Спиридон сказал императору: «Не скорби больше, император, но радуйся, всегда благодаря Бога, Подавшего тебе это спасение, и вечно памятуй о Его великом благодеянии, случившемся с тобою. Проси, и получишь; ищи, и обрящешь; стучи, и отверзется тебе (Ср.Мф.7,7;Лк. 41,9. - прим. ред.), и ты сподобишься милости и дара Божия. Но не затворяй и ты своего благоутробия для просящих, ищущих и стучащихся; пока у тебя есть время, делай добро всем людям, а особенно бедствующим и нищим - бедствующим помогая, нищим же и нагим подавая необходимую пищу и одежду. Познай самого себя: что ты человек, подверженный страданиям, как и прочие, и ничем ни от кого из них ты не отличаешься, кроме своего достоинства, которое даровал тебе Господь Бог, единственный вечный Царь и Создатель неба и земли, чтобы ты благодетельствовал и спасал созданных Им людей. Итак, познай самого себя, и будешь блажен». Услышав все эти слова из уст святого, император услышал их будто из уст Божиих, и со всяким тщанием, рвением и великой щедростию исполнил их, пока еще святой находился в Антиохии. И, действительно, всем нуждавшимся он подал всякую необходимую пищу и одежду со всей, как говорится, щедростью, оставив по себе этим благую и вечную память. А во время беседы служителя Божиего с императором тот принес довольно много золота и дал бесстрастному и богоносному мужу. Но великий архиерей Божий наотрез отказался, не желая соглашаться брать что-либо подобное. Император же упрашивал святого: «Прими, отче, это благословение из руки моей, которую ты исцелил своей молитвой к Богу. Нет, отче, не отвергай меня, а тем паче эту мою исцеленную руку». Однако святой сказал императору: «Не ненавидь меня, любящего тебя, ибо ты не понимаешь этих вещей. Ведь прибыл я к тебе, император, переплыв бурное море, хотя на море дул сильный зимний ветер, и воды бушевали; прибыл, чтобы увидеть тебя и научить тебя Божиим повелениям, а не затем, чтобы взять у тебя золота, столь часто вредящего людям, - дабы научить тебя бояться Бога, исполнять Его повеления и православно веровать в Него. Так что познай Отца, Сына и Святого Духа, Триипостасное и Единосущное Божество (Возможный намек на проарианские симпатии Констанция. - прим. ред.). А золота брать у тебя я не желаю». Поскольку же император настаивал и упрашивал, а святой не хотел пренебрегать просьбой императора и огорчать настойчиво просившего, то он нехотя взял. И так, побеседовав с императором и попрощавшись с ним, он вышел от него, имея при себе большое количество золота, которое тот дал ему. Но истинно несребролюбивый человек Божий на деле явил в себе предел несребролюбия, ибо он возжелал не иметь так, как некоторые желают иметь, ибо предел несребролюбия - это так желать ничего не иметь, как некоторые желают иметь. Ведь изгнав силой действовавшего в нем Святого Духа все страсти из своего сердца и тела, он воистину все их попрал. Итак, выйдя от императора, решил он данные ему деньги раздать всем императорским слугам и так избавиться от всей суммы, что и сделал. Ибо он раздал им все, одновременно уча их благодарить Бога и взирать на небо, со страхом ожидая оттуда второго пришествия Христа, Который грядет воздать каждому по делам его, дабы все они, очистив себя таким упованием, стали сыновьями света и сыновьями дня (Ср.1Фес.5,5. - прим. ред.)посредством благих дел: раздал он все золото и зажег их любовью к Нему. И еще больше стали [люди] дивиться его святости, так что прославили Бога за такой его поступок, еще больше загорелись его любовью ко Христу и устремились к ревностнейшему исполнению Его святых заповедей. А император, когда услышал о том, что святой учинил с раздачей золота, подивившись этому, сказал: «Воистину нелицеприятен Бог, ибо этот праведник, продав, по еван-гельскому слову, все, приобрел себе драгоценную жемчужину». Последовав этому примеру [святого], император оделил всех нуждавшихся: и вдов, и сирот, и нищих. Относительно же священников, прислужников и прочих слуг святых Божиих церквей он распорядился, чтобы их никто никаким образом не притеснял, приказав, чтобы никто из них не был или не стал облагаем налогом, но чтобы они занимались божественным служением учительства и молитвы и ликостояниями божественных песнопений беспечально и беззаботно, совершенно невозбранно и беспрепятственно. А святой Божий архиерей Спиридон раздал, как было сказано, все и избавился от этой заботы и попечения, оставшись свободным (Букв, «убегая». - прим. ред.) от земных вещей, и, выйдя (Букв, «выскользнув». - прим. ред.) из императорских дверей, пошел в свою гостиницу, отложив от себя всякую заботу о деньгах, как истинно несребролюбивый человек Божий.

 

 

О солдатской жене.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. IX. - прим. ред.)

Направляясь из дворца туда, где, как было сказано, он проживал, то есть к своему гостиничнику, бесстрастный и Христоносный муж обнаружил, что какая-то женщина стоит перед его жилищем и ожидает его прихода. А была это жена одного солдата, которая держала в объятиях своего мертвого ребенка. Эта женщина-варварка, увидев раба Божия, бросилась ему в ноги вместе с дитем и на варварском языке принялась умолять и просить его сжалиться. А вместе со святым был, как было сказано выше, один диакон его святой Церкви Божией, по имени Артемидор - человек весьма достойный, у которого был тайный духовный дар, но он никому его не желал показывать ради пустой и суетной человеческой славы. Святой по своему чрезвычайному смирению говорит диакону Артемидору: «Что нам делать с этим мертвым ребенком?» На это честной диакон ответил то, что подобало как святому услышать от диакона, так и честнейшему диакону сказать: «Призови Живодавца Христа. Ведь ты, честный отче, знаешь способ, которым можно вылечить не только императоров, но и всех людей, в особенности же бедных и неимущих; и, возможно, миловать бедных - это еще большее дело. Ведь я знаю, богочестивый отче, как действуют в тебе божественные дарования, и знаком с их силой. Поэтому молю тебя: призови Владыку Христа, Который воскресил из мертвых и дочь начальника синагоги, сказав: «Талифа куми» (См. Мк.5,41. - прим. ред.), ибо и ныне с тобой Тот, Кто радостно исполняет твои желания». Услышав это от честного диакона Артемидора, святой заплакал и, долго орошая землю слезами, воззвал сей жалостливейший архиерей в сердце к своему Владыке Иисусу Христу, чтобы Тот возвратил душу ребенка в его тело. Благой Господь и Бог чудес услышал Своего раба и повелел душе ребенка вернуться в тело. И одновременно с молитвой праведного ребенок ожил и заплакал. Увидев, что дитя ее лежит на земле и плачет, пораженная этим мать ребенка от сильной радости упала на землю и умерла. Тогда истинно смиренномудрый раб Божий Спиридон, увидев это и пораженный, спросил диакона Артемидора: «Что нам делать, возлюбленный служитель Христов? Ведь, действительно, силой и милостью Христовой ребенок воскрес, но пришла к нам другая беда, так как его мать от радости о воскрешении своего ребенка умерла». Но честнейший диакон с улыбкой на лице сказал богоносному Спиридону: «И это, святой отче, в твоих силах, ведь ты получил от Владыки и Спасителя всех Христа опыт в такого рода делах. Я знаю, что ты не стяжал на земле ни золота, ни серебра, но знаю и то, что всегда имеешь в своем сердце Христа: это нельзя купить за деньги или достать. У тебя же благодаря Богу - богатые дарования Его вечной жизни. Ведь все, что ты у Бога ни попросишь, дает тебе Бог, всегда благосклонный к твоим молениям, ибо ведает Он, что, даром взяв у Него, даром ты и подаешь нуждающимся. Бог всегда готов услышать твой голос, отче, и подать твои прошения тебе, который всегда в чистоте исполняет Его заповеди. Много раз просил ты и столько же раз получал. И теперь, честной отче, и это подаст по твоей просьбе Человеколюбивый Бог, и как воскресил ее дитя, так воскресит и мать ребенка». Когда же диакон Артемидор с благоговением изрек это, служитель Божий, орошая землю слезами, устремил свой взор на небо и помолился: «Сын Бога Живого, Единородное Слово Отчее, Господи Иисусе Христе, воскреси эту женщину». После этих слов он, взяв мертвую женщину за руку, тотчас воскресил ее, и она предстала живой перед лицом его и перед всеми бывшими там. Тогда, взяв ребенка, он вернул его в материнские объятия живым и плачущим. Совершив же это необычайное чудо, человек Божий помолился Богу: «Господи Боже мой, услышь меня, Своего раба: пусть никто из людей не узнает от этой женщины о совершенных Тобой, Владыка, чудесах, но сподобь эту пострадавшую женщину-варварку предать забвению Твою милость и чудесное благодеяние». Так рассуждал про себя от великого смирения святой и, помолившись Богу, говорит диакону Артемидору, своему близкому другу: «Скажи женщине: храни при себе это совершенное нами чудо и никому не рассказывай ни о чем таком». Диакон Артемидор сказал это женщине через посредство одного благочестивого человека, который знал латинский язык (По всей видимости, женщина говорила только по-сирийски, а св. Спиридон - только по-гречески, так что ему приходилось обращаться к ней через двух переводчиков: греко-латинского (Артемидора) и латино-сирийского. В Лаврентпнанском житии переводчик один - Артемидор, что может быть упрощением оригинала жития св. Спиридона, написанного в стихах, переложением которого является Лаврентианское житие. - прим. ред.). Та, услышав через переводчика слова Артемидора, говорит ему, опять же, через того же благоговейного переводчика: «Я видела человека Божия и знаю, что он праведник и раб Христов. А что случилось со мной, я не ведаю и не буду держать ничего такого в своем сердце». А диакон Артемидор, ставший пресвитером после своего возвращения вместе с праведным из Антиохии, рассказал об этом всей святой Церкви Божией, говоря, что «в Антиохии на моих глазах совершил святой сии необыкновенные чудеса».

 

 

 

О купившем коз.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. X. - прим. ред.)

После возвращения святого отца нашего Спиридона из Антиохии пришел к нему один человек из тех, кого называют перекупщиками, который желал купить коз из его стада, чтобы сделать на них прибыль: он обычно покупал у святого разные вещи и зарабатывал на этом. Итак, явившись в дом богоносного Спиридона и договорившись со святым о цене на коз, он оставил плату за них в доме честного отца. Перекупщик хотел купить сто коз, но денег оставил в доме праведника за девяносто девять, желая лишить святого платы за одну козу. И вот, когда святой и торговец пришли к загону, прозорливый и знаменоносный отец наш говорит перекупщику: «Войди, чадо, и за скольких коз оставил плату, столько и возьми». А тот, не поняв пророчески сказанного знаменоносным отцом и пророком, но от страсти к многостяжанию желая нажиться на прозорливом человеке Божием и чудотворце, оставил в доме праведника плату за девяносто девять, а взял сто коз, будто оставил плату за сто. Когда же он выводил их из загона, одна из них бегом вернулась в загон. Но корыстолюбец возвратился, желая взять ее, как свою. И вот, снова выведя, словно пленницу, он погнал ее к девяносто девяти, не заблудшую овцу ища, но желая нажиться за счет пастуха. И снова одна из коз вернулась в загон. И так как козочка многократно проделывала это, заблудший корыстолюбец разозлился и понес знавшую верный путь козу, взвалив ее на [себе] плечи. Но поскольку животное из-за чужого стяжателя находилось в беде, - коза, которую он нес на шее, вырываясь, разразилась громким необычным блеянием и удивительными воплями, сильно бодая его в голову и обличая корыстолюбие вора, так что удивились все видевшие столь громкий плач сего неразумного животного и слышавшие такие вопли. Тогда бесстрастный, великодушный и сострадательнейший старец говорит покупателю с присущей ему кротостью: «Видишь, чадо, ты пока не отдал всей платы, и поэтому так вопит и вырывается неразумная тварь». Тот, придя в чувство, пусть и поздно, и поняв, что о нем все известно святому, покаялся перед знаменоносным отцом, попросил у него прощения за свой поступок и прегрешение и, дав плату за оставшуюся козу, был с миром им отпущен. Человек тот, победив свое корыстолюбие благодаря великодушию святого и надеясь, что теперь одна из [коз] не будет возвращаться в загон, отпустил ее и погнал к остальным девяносто девяти. А она, словно освобожденная из плена, радостно пошла со своими товарками и подругами в предстоявший им путь, так что, уразумев суть этого необычного зрелища и удивившись, он прославил Бога за данную Им святому милость.

 

 

 

О селе Эритра.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. XI. - прим. ред.)

Было (Не ясно, означает ли это, что ко временам Феодора такого села уже не существовало. - прим. ред.) одно село под названием Эритра, в Константианской митрополии, лежащее примерно в тридцати милях от вышеупомянутого города. Очутившись в нем по какой-то нужде, служитель Божий вошел в церковь Божию помолиться. И наказал он одному из диаконов в этой деревне, чтобы тот читал молитву более подобающе, то есть покороче, ввиду того, что наступил час жары и воздух сильно раскалился от зноя солнечных лучей. Но диакон, которому это было приказано, пренебрег повелением святого отца относительно того, как творить молитву, ибо был сильно охвачен страстью тщеславия и произносил молитвы напоказ. Поскольку же диакон из человекоугодничества медлил с молитвой и преслушался святого отца, то святой отец наш, терпеливый и смиренномудрый, повернулся и, гневно взглянув, сказал медлившему с молитвой диакону: «Замолчи. Умолкни» (Ср. Мк. 4, 39. - прим. ред.). И как только знаменоносный Спиридон сказал это слово, оно тотчас стало делом. Ибо многоречивый диакон из-за запрещения честного отца лишился голоса. И после того как святой закончил молитву, со слезами припал к его ногам еще недавно многоречивый по праздномыслию диакон, открывая рот и испуская неясные звуки, а не членораздельную речь, так что все присутствующие поразились и испугались из-за силы слова честного отца. А все родственники, знакомые и друзья диакона погрузились в глубокую скорбь, увидев, что их друг и сородич оказался в таком бесчестном состоянии из-за ослушания святого, и что из-за этого он на будущее лишился служения в святой церкви Божией. Подойдя со страхом и трепетом к праведному, они попросили освободить от этого справедливого наказания в виде уз на языке того, кто обрек и осудил себя на такое наказание из-за ослушания. Тогда святой, видя, что служитель духовный еще нуждается в некотором наставлении, лишь отчасти разрешил его от уз на языке, определив ему быть скованным в словах и пока не позволив его языку быть быстрым, чтобы тот, говоря быстро, не впал снова в страсть тщеславия, но чтобы благодаря небольшому запинанию и заиканию всегда помнил о своем обращении к Богу, дабы благодаря этому примеру стали благоразумны и остальные: как видевшие его, так и слышавшие о нем, и дабы всем стало известно благодаря совершенному знамению, что все пусть научатся не ослушиваться впредь указаний праведных.

 

 

О вечерней службе святых ангелов.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. XII. - прим. ред.)

Вошел однажды сей духовный муж и архиерей Божий, как обычно, в святую Божию церковь своего города, чтобы вознести Богу всех вечерние песнопения. Случилось же по попущению Божиему, что народ не пришел на вечерню. И спутники его решили не зажигать много светильников, так как в церкви никого из народа не было, лишь они одни, а для коленопреклонения присутствовавшим хватало и одного светильника. Но богоносный и просвещенный умом отец наш приказал зажечь побольше света для совершения вечернего славословия Божия: «Тем более подобает, чтобы еще более светлой казалась благодаря блистанию света церковь Божия, чем раньше». Войдя же по обычаю и став перед святым престолом, он преподал мир, и, хотя не было народа, который должен был ответить праведному: «И духови твоему», раздался согласный ответ, ибо множество полков и неисчислимые мириады ангелов послушались его и сказали во всеуслышание: «И духови твоему!» А когда диакон с великим страхом совершил усердно молитву, снова всем послышалось громкое восклицание: «Господи, помилуй». Все люди, услышав это, и пораженные этим необычайным и чудесным возгласом, единодушно направились бегом к святой церкви Божией в трепете и страхе, дабы узнать, что это за такое восклицание и кто его возносит Богу. Странным казалось видеть, как бегут все люди в городе и все возрасты, не только мужчины, но и женщины, и те, кто был в силах бежать, и те, кто от старости опирались на посох. Громким был общий вопль всего церковного собрания, ибо все: и пришельцы, и бывшие на поле крестьяне, достигли города и храма, - ведь повсюду было слышно это восклицание. Ведь и прежде чем они вошли в церковь, пока еще были снаружи и бежали, слышали они это восклицание святых сил, словно производимое огромной толпой. Но, войдя внутрь, никого не увидели, кроме праведного и совершавших с ним Божию службу. Поскольку же все были поражены и удивлены и прибежали в сильном страхе, то спросили об этом бывших в церкви вместе со святым. А те ответили им, что явилось множество святых ангелов, которые вместе со святым долгое время молились. Исполнилось тогда написанное у блаженного Давида: «Глас ликования и спасения в шатрах праведных» (См. Пс. 117,15. - прим. ред.), а также: «Пройду в месте скинии чудесной до дома Божия во гласе ликования и исповедания звука празднующих» (См. Пс. 41,5. - прим. ред.) . Ибо можно было видеть, как святые ангелы веселятся и ликуют вместе с архиереем Божиим в славословии Божием. Услышав это и удивившись, люди, не в силах не верить из-за все еще слышного им незримого голоса святых ангелов, в страхе и трепете, но и с ликованием, после окончания вечернего славословия радостные разошлись по домам. Они славили Бога за те голоса, которые слышимо для них возносили эти святые ангелы, и за то, что узнали от бывших со святым, как тем явились эти святые силы, сослужа с ними, и прославили Бога. С тех пор они научились никогда больше не пренебрегать службами Божиими, что совершаются в установленное время во святой Его церкви, но со всем рвением и страхом Божиим собираться в Его храме и совершать подобающее христианам служение, каждый в своем чине. Впрочем, не только они, но и бывшие со святым в церкви священники и церковнослужители еще более были побуждены к любви и страху Божию, дабы еще более ревностно и благоговейно, с радостью и охотой приходить в святую церковь Божию в определенное для славословия Богу время.

 

 

О светильнике и масле.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. XIII. - прим. ред.)

В другой раз, когда святой чудотворец и отец наш Спиридон снова вошел в храм Божий совершить песнопения светильнов, не хватило масла в горевшем в святой Божией церкви светильнике. И когда назначенные для этого дела не нашли масла, чтобы добавить в светильник, сказали об этом знаменоносному отцу нашему. А после того как он сотворил об этом молитву Богу и попросил, чтобы из-за угасания светильника не случилось святой службе Божией закончиться на половине, Слышащий моление святых своих, Исполняющий их желания и Прославляющий прославляющих Его Бог тотчас внял голосу Своего раба и тут же Своей невидимой силой наполнил светильник маслом. И тот не просто наполнился, но от обилия благословения Божия масло даже стало струйками изливаться из светильника на землю, так что иподиаконы принесли сосуды и поставили их под светильником, чтобы собрать льющийся елей: и его еще на много дней хватило для освещения святой церкви. Увидев такое необыкновенное чудо, все бывшие со святым в церкви в тот же час об этом всем рассказали. А после исполнения песнопений вечернего славословия Божиего приостановилось излияние масла из светильника. Исполнив песнопение светильнов, святой отпустил всех, радовавшихся и веселившихся о таком призрении Божием относительно этого необычайного и неизъяснимого знамения, совершенного по молитве знаменоносного отца.

 

 

О том, как отправился он в Киринию.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. ХIV. - прим. ред.)

Есть город под названием Кириния, который является одним из городов Кипра. Когда святой отец наш Спиридон собирался по какой-то нужде отправиться туда из своего Тримифунта, случилось ему пройти через город Киферию и совершить пешком путешествие через гору под названием Пентадактилон (Пентадактилон (букв. «Пять Пальцев») - труднопроходимые горы вдоль северного берега Кипра, служившие в средние века убежищем (в т.ч. для сирийцев, маронитов, армян). - прим. ред.). А в спутники себе взял он ученика своего Трифиллия, уже избранного архиереем в городе Каллиникии, то есть в церкви Белых Богов (Белые Боги - другое название Левкосии - прим. ред.). Итак, когда они путешествовали и дошли до местности, которую называют Парима или Паримна, епископ Три- филлий, увидев те места, прекрасные для взора и для мысли, порадовался их приятности и увлекся желанием их приобрести. И так, держа в своем сердце это желание, епископ Трифиллий ехал по дороге, про себя эти мысли лелея, однако не слишком ими увлекаясь, но, можно сказать, размышлял о пользе - о том, как это будет полезно его церкви. И вот узнал святой из некоего божественного откровения о том, что заботило епископа Трифиллия, и говорит Трифиллию человек Божий: «Что замышляешь ты в сердце своем приобрести поля и виноградники и жаждешь земного и дольнего, то есть того, что остается здесь, как временное? Есть у нас имение на небесах - жилище нерукотворное и пребывающее вовек, где находится множество благ, которые глаз не видел, о которых ухо не слышало и которые на сердце человеческое не восходили (См. Ис.64,4. - прим. ред.), что уготованы Богом любящим Его, - о них помышляй, о них заботься, их желай, в них пребывай, чтобы, преуспевая в них, явиться вскоре наследником их: вечных и никогда не преходящих. Не о земном, но о вышнем думай, вышнего ищи, где Христос сидит одесную Бога на небесах». Услышав это от своего учителя, епископ Трифиллий припал к его ногам и исповедал, что были у него такие помышления, удивился такому его знанию духовных вещей и попросил святого сотворить за него Богу усердную молитву, чтобы простил ему Господь, Единый Безгрешный, грех таких помыслов и чтобы Тот направил его, сохранил его в вверенной ему Церкви от осуждения своим словесным стадом и явил его достойным святого престола святой Его Церкви. Услышав это от епископа Трифиллия, праведный охотно и с радостью вознес за него усердную молитву Человеколюбивому и Единому Безгрешному Богу и был услышан. С тех пор Трифиллий стал избранным сосудом Божиим и удостоился божественных дарований, так что [всегда] благодарил святого за его молитву к Богу о нем и говорил, что никогда не было у него больше никакого желания приобрести что- то земное.

 

 

О моряке, которому изменила жена.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. ХV. - прим. ред.)

Был один моряк, из того же города, что и святой, который уехал и прожил на чужбине около двадцати четырех месяцев. Затем он вернулся в свой город Тримифунт и, придя к себе домой, обнаружил, что жена его беременна от беззаконного прегрешения и осквернила супружеское ложе. Увидев такое злодеяние в своем доме, человек бегом бежит к святому, рассказывает ему о блудодеянии, совершенном его собственной женой, и, изложив ему всю суть дела, просит совета, как ему поступить. Сказав же это святому, тот человек от сильной скорби и расстройства стал проливать множество слез. А святой, увидев такую его скорбь и столько слез, сжалился над ним и, послав за женщиной, говорит ей: «Зачем ты так поступила?» Но та бесстыдно и нагло ответила святому: «Клевещет он на меня и вмешивает меня в это, а ведь я не была с другим мужчиной - его одного и только знаю я с девичества». Когда же он снова спросил человека, сколько времени тот провел вдали от дома, моряк ответил: «Двадцать четыре месяца прошло, отче, с той поры, как уехал я из своего дома на чужбину». Тогда жена, которую спросили, давно ли она беременна, сказала: «Сколько времени с тех пор, как я понесла от него во чреве, прошло, я не знаю. Однако знаю, что не ведала ложа с другим мужчиной, но это он зачал находящееся в моем чреве дитя». Сказав же это, она начала бесстыдно лгать, смущая всех горожан и стремясь поднять на битву выдумку (То есть наделить выдумку правдивостью. - прим. ред.), чтобы скрыть, как ей казалось, свой грех, и стала бесстыдно кричать: «Другого мужа не знаю, но от этого я беременна!» Когда же слух об этом разнесся повсюду и узнали о сроке отсутствия мужа, и всем стало ясно, сколько месяцев она беременна (ибо как младенец мог провести двадцать четыре месяца в материнском чреве, чего никогда не бывает в природе и что для всех, конечно, было очевидно?), эта бесчинная женщина своим обильным враньем приводила всех в замешательство и кричала, смущая горожан. А муж ее, будучи чрезвычайно кроток и тих, попросил святого: «Молю тебя, честной отче: я не хочу, чтобы она умерла из- за своего проступка, но лучше я предложу ей развестись. Ведь я не могу видеть, как в моем доме моя жена блудила и завела ребенка от другого мужчины, но пусть идет она с Богом, куда хочет, ибо говорит пророк: "Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь" (См. Втор. 32, 35; ср. Рим. 12,19. - прим. ред.) . Услышав это, умудренный божественной справедливостью отец наш хвалит мужа и призывает его оставаться кротким и держаться этого решения, а ту несчастную женщину избавить от смертного приговора. Наставляя оскорбленного своей женой мужа, святой сказал и следующее: «Правильно ты решил, чадо, что не хочешь осуждать эту несчастную на смерть, ведь от этого дела не будет никакой пользы. Поэтому я убедительно прошу тебя привести в действие свое благое намерение - то, что ты не желаешь этой злосчастной погибнуть дурной смертью, хоть закон и велит именно так наказывать таких женщин. Так что ты, чадо, правильно решил бескровно развестись с ней». Но женщина, услышав об этом от святого, начала бесстыдно и лживо кричать: «Не знала я другого мужа - это он отец младенца, который в моем чреве, и от него я беременна! Однако поскольку он был на чужбине, то ребенок ждал своего отца, чтобы, когда тот вернется, тогда и он родится и выйдет из моего живота!» Тогда великодушный и кротчайший отец наш, будучи исполнен апостольского дара, гневно сказал этой женщине: «Поскольку ты продолжаешь так бесстыдно лгать и не желаешь признать столь ясную правду, но ложью хочешь скрыть свой грех и все еще не обращаешься к покаянию и признанию, то не выносить тебе того, кого ты преступно зачала, и не выйдет он из твоего чрева. Но молчи впредь». И слово праведного отца стало делом. Ведь настигли эту женщину преждевременные родовые схватки, и, поскольку плод никак не выходил из ее чрева, то несчастная так и умерла в муках, до самой смерти не желая исповедать свой грех, покаяться и спастись. А святой, услышав о жалкой и скорой смерти этой блудной женщины и что слово его стало делом, сильно загоревал и говорит: «Не буду я отныне судить никого, поскольку мое слово стало обоюдоострым мечом, выйдя из моих уст и войдя в ее уши». И когда приговор справедливого суда Божия был вынесен этой несчастной женщине устами святого, все присутствовавшие тогда на этом суде и слышавшие приговор святого нашего были охвачены великим страхом, и никто впредь не дерзал приближаться к святому, как обычно, но все взирали на него со страхом и со страхом же подходили и кланялись, славя Бога, Который дал такую власть Своему святому служителю, согласно написанному в Деяниях святых апостолов об Анании и Сапфире: «Ибо великий страх,- говорит божественный Лука, - объял всех слышавших это; из посторонних же никто не смел пристать к святым апостолам, но прославлял их народ» (См. Деян. 5,11; 13. - прим. ред.).

 

 

О женщине по имени Софрония.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. ХVI. - прим. ред.)

 

Была одна христолюбивая женщина по имени Софрония, а жила она в Константианской митрополии. У нее был муж, идолослужитель и злодей, по имени Олимп Палеур, который прославлял многобожие: не Одного Единственного Бога он исповедовал, но множество богов. Так вот эта женщина была знакома святому - любил ее просвещенный отец наш Спиридон, и заходил к ней домой этот прозорливый человек Божий. А вышеупомянутый Олимп Палеур, хоть и был язычником, никогда не возбранял своей христолюбивой жене почитать и привечать святого, но, более того, и сам побуждал к этому свою жену и убеждал ее с большей честью принимать его в гости. Поэтому христолюбивая женщина с великим благоговением, верой и радостью принимала дома святого и старалась о нем позаботиться. Итак, однажды зашел праведный к ней домой, и эта христолюбивая женщина приготовила там ему обед. Был же там и обедал вместе со святым и тот идолопоклонник. И вот во время обеда святой, обернувшись назад, сказал одному из своих людей во всеуслышание: «Этот раб, пася овец в городе Тримифунте, потерял их всех, охваченный в поле глубоким сном. Но, проснувшись, встав и поискав, он нашел их в пещере всех в целости, так что ни одна не пропала. А перед тем как искать их, он послал одного мальчика рассказать мне об этом. Однако после того как он послал этого мальчика, нашел их в одной пещере». И, повернувшись к этой христолюбивой жене и ее мужу идолопоклоннику, сказал им: «Вот раб, которого послали ко мне с известием, стоит около дверей вашего дома». И снова сказал своему прислужнику: «Спустись скорее и скажи тому, кого послал потерявший, что нашлось все пропавшее стадо. Дайте же братьям: посланному известить меня и его спутнику, вознаграждение за их труды, как у меня заведено давать, когда у кого-нибудь бывает нужда по делу». Услышав слова святого, один из присутствовавших там служителей, пораженный этими словами (ведь он был христианин), с рвением спустился и нашел у ворот дома стоявших крестьян. И, спросив у них, чего они хотят, узнал от них то, что сказал святой еще прежде, чем они пришли к дому и постучались. Поднявшись же, он рассказал обо всем и христолюбивой женщине, и ее мужу. Услышав такое, этот идолослужитель (я имею в виду мужа христолюбивой женщины) онемел от изумления и смотрел на святого, как на бога, согласно написанному в Деяниях святых апостолов, что, когда Павел сотворил то великое знамение в Ликаонии, жрец храма Зевса, находившегося перед городом, приведя к воротам быков и принеся венки, хотел вместе с толпой принести апостолам [Варнаве и Павлу] жертву (Ср. Деян. 14,13. - прим. ред.). Так и этот человек, увидев чудо и решив, что это бог, захотел принести жертву и поднести тому венки, восклицая и удивляясь этому великому делу. Однако его прекрасная, христолюбивая и гостеприимная жена Софрония, улучив момент, наставила своего мужа: «Не бог он, но раб Бога Вышнего, Сотворившего небо и землю, Который, обитая в нем, все ему открывает». Но такими словами эта христолюбивая женщина все равно не убедила его прислушаться к ее словам, оставить идолослужение и поверить в Единого Бога и Отца, в Его Единственного Сына и в Его Всесвятого Духа. Однако с тех пор он еще больше прилежал к человеку Божиему, еще более с любовью почитая его, уважая и благоговея [перед ним].

 

 

О жатве.

(Ср. Лаврентианское житие, гл. VI. - прим. ред.)

Так великий человек Божий, украсив себя апостольскими деяниями и за это удостоившись от Бога апостольских дарований, источал всем сияние своего светоносного сердца. Потому-то, и сверкая светом добродетелей, и став полностью духовным, и сподобившись видеть удаленное как близкое, он и узнал, благодаря обильному светолитию Святого Духа в своем сердце, время своей кончины. И не только время своей кончины он прозрел благодаря просвещению Святым Духом, но и то, что случится после этого, и с несказанной радостью предвозвестил это своим близким и Христолюбивым друзьям. Ибо незадолго до своей кончины вышел он во время жатвы в поле, чтобы собрать свой урожай, в сопровождении некоторых знакомых и верных друзей, и, когда праведный своими собственными руками жал вместе с ними, внезапно упали с неба очень маленькие капли воды, похожие на росу, причем только на его голову. Тогда, взявшись рукой за голову, он стал указывать на нее бывшим с ним друзьям и, показывая, спрашивал у них, что они видят у него на голове. А они, словно будучи в видении и изумлении, сказали, что видят волосы седые, рыжие и черные. Святой же, исполнившись в сердце духовной благодати и неизреченного Божественного веселия, сказал им: «Да будет известно вам, друзья мои и родные братья, что после моего телесного преставления и кончины великой славой прославит Господь мою память, и по Его благоволению придет всякий возраст человеческий: и старые, и зрелые, и юные, чтобы ежегодно праздновать день моей кончины у гробницы, куда положат мое тело. А я, получив дерзновение от Человеколюбивого Владыки, буду подавать им те дары, которые получил и получу от Него». И еще следующее прибавил к своим словам истинно смиренномудрый: «Братья, как вы видите и знаете, я беден, но, получив от Господа дерзновение, буду просить Его, чтобы Он даровал всем великую милость и вечную жизнь, дабы познали Единственного Истинного Бога-Отца, Единородного Его Сына, Господа нашего Иисуса Христа, и Святого и Животворящего Его Духа - Троицу Нетварную, Единосущную, Неслиянную и Нераздельную». С дерзновением и радостью Святого Духа бесстрашно сказав это бывшим с ним друзьям, разве он всех не привел в изумление, когда с дерзновением и безбоязненно предвозвестил будущее? Они же, услышав и поверив сказанному святым, прославили Бога, Прославляющего прославляющих Его, удивляясь и поражаясь такому, добытому чистотой, дерзновению праведного к Богу. А служитель Божий призвал весь народ возделывать в себе самих главнейшую добродетель, содержащую все добродетели, - чистую любовь к Богу и к ближнему, напоминая и приводя им слово Господне: «На этих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (См. Мф. 22,40. - прим. ред.). Действуя так, святой своим примером учил и ревностно побуждал всех исполнять заповеди Божии. А народ и его ученики, услышав это, принесли плод, достойный звания (См. 2 Фес. 1,11. - прим. ред.) [учеников], каждый по силам. И так постоянно проводя в этих занятиях все дни и ночи, служитель Божий Спиридон стал, как было сказано в начале слова, древом, насажденным при источниках вод (Ср.Пс. 1,3. - прим. ред.), и принес плод во время свое, то есть во все время своей жизни. Посему и лист его не облетает, но все, что бы он ни делал, направлялось Богом. Поэтому он, оставив человеческую жизнь и вознесшись к Богу, и ликуя вместе с ангельскими ликостояниями и веселясь в познании Божества, удостоившись великого дерзновения, еще больше предстательствует за нас и за всех, с верою притекающих к нему, исполняя свои обещания, и подает их прошения во благо, получая их от Бога, и ко всем прибегающим к нему приходит и дарует им спасительные дары.

Все это я нашел в книге, написанной ямбами, и говорят, что книгу эту составил его ученик, святой отец наш Трифиллий, который стал епископом города Каллиникии, то есть святой Церкви Белых Богов. Однако я не думаю, что это написано вышеназванным святым отцом Трифиллием, но предполагаю, что это творение кого-то, получившего весьма слабое образование, и что составивший это произведение либо при жизни, либо после смерти святого Трифиллия от большой любви к святому епископу Трифиллию надписал его так, словно оно составлено тем самим. Итак, все это, кто захочет, читая внимательно и прилежно, найдет в житии, написанном ямбами. Это, немного расширив, я и описал в составленном мною слове, взяв из вышеупомянутого жития, написанного ямбами. Впрочем, возможно и то, что написавшего это звали Трифиллием.

И это вот я, как было сказано, нашел в книге, надписанной именем святого, и, расширив, описал. А то, что я узнал от некоторых рассказавших мне людей, я добавил к своему произведению после повествования Сократа Схоластика для пользы читающих. Сократ Схоластик, написавший Церковную историю, упоминает о святом отце нашем Спиридоне следующим образом:

«О Спиридоне, епископе Кипрском.
Что же до Спиридона, то такая была у этого пастуха святость, что удостоился он стать и пастырем людей. Был он поставлен в епископы одного из кипрских городов под названием Тримифунт, но по смирению, будучи епископом, продолжал по-прежнему пасти стада. Много рассказывают о нем, но я упомяну только об одном или двух случаях.

Однажды среди ночи в его загон для овец тайком залезли воры и попытались утащить несколько овец. Однако Бог, Спасающий пастыря, спас и стадо. Ведь воры были связаны в загоне некой невидимой силой. И вот наступило утро, и святой пришел к стаду. Когда же он обнаружил их со связанными сзади руками, понял, что случилось, и, помолившись, отпустил воров, обильно их наставив и призвав всё стараться приобретать своими трудами, а не брать беззаконно. Также он подарил им барана и отпустил их, добавив с улыбкой: «Чтобы не оказалось, что вы бодрствовали напрасно». Это одно из чудес преподобного Спиридона, а другое - вот какое.
Была у него дочь-девица, сопричастная отцовскому благочестию, по имени Ирина. Кто-то из знакомых доверил ей драгоценное украшение. А она для большей надежности спрятала эту вещь в землю, но вскоре скончалась. Пришел через некоторое время доверивший вещь. И, не найдя девицы, пристал к отцу, порой принуждая, а порой умоляя его. Поскольку же старец счел эту беду и своей, то, явившись к могиле дочери, он призвал Бога явить ему прежде срока обещанное воскресение, и не ошибся в своем чаянии. Ведь девушка явилась отцу снова живой и, указав место, где было спрятано украшение, затем снова удалилась. Такие вот мужи воссияли в Церкви во времена императора Константина. Я слышал это от многих киприотов и узнал из составленного на латинском языке произведения некоего пресвитера Руфина, откуда все это я и собрал».

Так говорит Сократ. А это - узнал уже я, как было сказано выше, из рассказов неких старших и верных людей и прибавил к своему сочинению для пользы читателей, что и будет изложено ниже.

 

 

Об идоле, упавшем в Александрии у Фароса благодаря приходу и молитве святого.

Нижеследующее рассказал мне один монах из сиятельного монастыря Симвул, лежащего примерно в двадцати восьми милях от христолюбивого города Куреи (Курея (или Курий) - город на южном берегу Кипра. Известен с VIII в. до Р.Х. как независимое княжество, захваченное ассирийцами. Епископия, в VI в. занимала пятое место в ряду кипрских кафедр. Епископ Зинон участвовал в III Вселенском соборе. В средние века город был заброшен, рядом с ним возникла деревня Эпископи. - прим. ред.), племянник Иоанна, блаженной памяти епископа города Феодосиада (Феодосиада (или Феодосиана) - город на Кипре. Как епископская кафедра упоминается лишь однажды в XIII-XIV вв. на пят-надцатом месте. - прим. ред.), то есть Неаполь, в Кипрской епархии, по имени Иоанн, которого, бывшего пресвитером и удалившегося из мира, я постриг в вышеупомянутом сиятельном монастыре Симвул, куда и я удалился от мира: «Еще до своего удаления из мира приехал я, чтобы помолиться святым мученикам Киру и Иоанну, в Александрию, как раз в то время, когда персы вошли в Египет (То есть в 619 г. - прим. ред.) и были еще около Никия и Вавилона Египетского (Никий и Вавилон - города в Нижнем Египте. - прим. ред.). И когда я завершил свою молитву и приготовился уехать из Александрии, особенно из-за смятения и нестроений, связанных с персидским нашествием, проходя по мосткам улицы и направляясь в Новый Город, - минуя какой-то коллектарий (Коллектарий - лавка менялы. - прим. ред.), обнаружил, что там сидит один киприот из Акротерия, по имени Стефан, который был диаконом святой Церкви Божией, находившейся в этом самом Акротерии, Полемийского прихода, и который впоследствии сподобился и рукоположения в пресвитеры от своего епископа, блаженной памяти Дионисия, бывшего предстоятелем святой Церкви Божией христолюбивого города Куреи. Этот Стефан, тогда еще, как было сказано, диакон, был моим весьма близким другом. Я поздоровался с ним и после обычных приветствий сказал ему: «В самом деле, господин Стефан, надо нам позаботиться о себе самих и спасти свои души. И, коли нам еще повезет, надо уходить из этого города, чтобы, если будет смятение, нас здесь не схватили». Сидел же он в этом коллектарии, то есть в лавке менялы, вместе с некоторыми другими людьми. А в руках он держал какие-то книги, среди которых была и книга пророка Наума, и он пытался вместе со своими собеседниками и менялой узнать из вышеупомянутой пророческой книги, войдут ли персы в Александрию. Была среди этих книг и одна о святом отце нашем Спиридоне. Тогда я вывел его из этой лавки со словами: «Вставай, господин Стефан, и пойдем о своих душах позаботимся». И вот, когда он поднялся и мы отправились через так называемые Навпигии и Ампелий к Фаросу, к кораблю этого диакона Стефана, я спросил его: «Откуда святой Спиридон, будучи киприотом, оказался в этом городе?» Он ответил мне: «Я нашел в этой книге рассказ о том, что во време¬на его епископства патриарх этого города созвал святой собор всех подначальных ему святых епископов, чтобы в совместных молитвах попросить Бога низвергнуть изваяния, поставленные в храмах и капищах посредством магического волшебства; ведь до той поры Александрия была еще идолопоклонническим городом. Итак, собравшись, все святые епископы вместе с блаженнейшим папой стали обходить эллинские святилища, каждый творя по повелению папы молитву Богу о сокрушении кумиров. И вот после того как каждый из них помолился о низвержении изваяний, Милосердный Господь внимал молитве каждого, и по Его изволению статуя падала. Затем, после падения множества идолов, пришли они к какому-то изваянию, и папа велел одному из епископов помолиться, чтобы по молитве епископа оно низверглось. Епископ послушался и помолился, но по некоему промыслу статуя не упала. Тогда патриарх снова велел помолиться об этом другому епископу, и когда тот помолился, опять по тому же промыслу изваяние не упало. Тогда, поскольку идол не рухнул, он вновь повелел третьему сделать то же самое и помолиться. И после того как он велел всем помолиться и все послушались архиепископа, но изваяние все равно не упало, все стали упрашивать патриарха помолиться. Тот по смирению не хотел делать этого, но по настойчивым просьбам епископов помолился. Однако и после его молитвы эта суетная статуя по Божиему попущению устояла: не потому, что Бог презрел Своих служителей и архиереев или не почтил их - да не будет так (ведь если б это было так, то и в других случаях Он не услышал бы их молитв), - но Он сделал это по некоему промыслу, осуществляющемуся во благо. Ведь Господь наш, когда захотел преобразиться, не всех святых апостолов взял с Собой на святую гору Фавор, но лишь тех, кого изволил: Петра, Иакова и Иоанна; и опять же, когда Он хотел во время страданий помолиться, не всех взял с собой, но только выше названных Петра, Иакова и Иоанна, не обижая или желая огорчить других (отойдет пусть и отступит от сердца всякого христианина такое помышление), но делая это во благо. Поэтому и здесь поступил Он так же, устроив это во благо. Итак, поскольку из-за этого пребывали в великой печали и горести как собор епископов, так и их архиепископ и патриарх, то с наступлением ночи папе, который бодрствовал и молился Богу, является во время молитвы некая божественная и ангельская сила и говорит: «Не печалься, что не упал этот идол; ведь этого желает Бог, чтобы пришел сюда Спиридон, епископ Тримифунтский, с острова Кипра, дабы низвержение этого изображения случилось по его молитве. Поэтому неотложно пошли за ним. Ибо когда он придет и помолится Богу, вы увидите падение изваяния». Придя в себя после такого откровения, папа тотчас же и без промедления написал просительное письмо святейшему отцу нашему Спиридону, изложив ему суть дела; в этом письме он воспользовался таким выражением: «Переправившись в Македонию, помоги нам». А Македонией называют город Александра. Святой отец наш Спиридон, получив просительное послание папы, без всякого промедления явил послушание патриарху и, сев на корабль, отплыл с Кипра и прибыл в Александрию. И после того как корабль причалил у Нового Города (а это знаменитое прибрежное место в Александрии), святой сошел с корабля, и как только он, молясь про себя, ступил на землю, эта стоявшая при помощи бесовского волшебства статуя внезапно под действием силы Божией, по молитвам праведного упала вместе с окружавшим его нечистым святилищем (Вероятно, в этом чуде содержится отголосок двух событий 320 г. в Александрии: землетрясения и антиарианского собора (Guidoboni, Comastri, Traina 1994, p. 247), на который "наложилась" история с разрушением Серапеума в 391 г. - прим. ред.). Узнав о падении идола, некоторые из клириков и мирян с радостью бегом прибежали к папе и рассказали ему о падении идола. А патриарх, услышав, говорит им: «Разве вы не знаете, что прибыл господин мой Спиридон, святейший епископ города Тримифунта на Кипре? Но ступайте скорее ему навстречу». Эти клирики и миряне, отправившись по приказу патриарха навстречу праведному, приняли его с великой честью и радостью, ликуя о низвержении и падении идола и его храма, случившемся благодаря его приходу и молитве. Когда же об этом необычайном чуде разнеслась молва и стало известно по всему городу, великое множество эллинов и язычников, и мужчин, и женщин, уверовало во Христа и обратилось к святой Божией вселенской Церкви. Приняв их, патриарх стал просить, чтобы святой раб Божий Спиридон подал им печать Христову, ибо благодаря ему пришли они к православной вере христианской. Однако истинно смиренномудрый и святой иерарх Божий отказался от всего такого, но стал просить святейшего папу сделать это, потому что именно он для этого здесь поставлен Богом. Святой патриарх с великим трепетом и благоговением исполнил повеление праведного, словно указание Божие, и крестил все множество пришедших во имя Отца, Сына и Святого Духа. Тогда великая радость и веселие пришли в христолюбивый великий град Александрию благодаря обращению и спасению язычников. И это стало известно не только в Александрии, но и по всей вселенной, и слух об этом дошел до тогдашнего благочестивого императора Константина, и еще более прославилось среди людей добродетельное и боголюбивое житие и чудотворения святого отца нашего Спиридона. Блаженнейший архиепископ, задержав у себя на некоторое время святого отца нашего Спиридона и всячески почтив его, как и подобало его блаженству, наконец отпустил его с миром к себе на родину, в свой город, благодаря его и прославляя Бога, Который почтил такой славой Своего раба и отца нашего чудотворца Спиридона, Своего святого иерарха».
Памятник этого необычайного чуда еще и поныне находится в городе честного отца Тримифунте над средними вратами, то есть архонтовой дверью (Имеются в виду центральные двери в западной стене наоса. - прим. ред.), того храма, где лежат честные мощи святого отца нашего, - это образ, на котором представлена данная история, вместе с некоторыми другими, не описанными здесь. Эту историю никто из ныне живущих в вышеупомянутом христолюбивом городе не знал, пока настоящая повесть не была впервые прочитана в той святой церкви Божией, на день памяти святого отца нашего Спиридона, в настоящий четырнадцатый индикт, в пятнадцатый год Константина, христолюбивого и благочестивейшего нашего императора, и на второй год Константина, боговенчанного и благочестивейшего его сына. После прочтения настоящего слова в присутствии Сергия, святейшего архиепископа Константианы Кипрской, Павла, святейшего архиепископа Крита, плывшего из Египта в Константинополь и по случайности оказавшегося там, и Феодора, здешнего святейшего епископа, а также Феодора, святейшего епископа христолюбивого города Китеи, и Евсевия, святейшего епископа Лапифского, некоторые из бывших там христолюбивых мужей, увидев эту историю, сообщили об этом и вышеназванным блаженнейшим мужам, и моему смирению. Тогда великая радость случилась у всех жителей христолюбивого города Тримифунта и у всех собравшихся на память честного отца. Ведь многие после прочтения относительно этого чуда недоумевали, истинно ли сказанное, потому что ничего такого не было в житии святого, написанном ямбами. Когда же вышеупомянутые христолюбивые мужи взглянули на представленное на образе и опознали, наконец, эту историю благодаря прочитанной повести, то все обрадовались и прославили за это Бога. Взглянули на икону эту и вышеназванные святые архиереи и, тщательно изучив изображенное и убедившись, просияли и многообразно и многоразлично прославили Бога, еще более удивившись Его рабу, и с безмерной радостью совершили память праведного отца.

«И кое-что другое, - говорил мне боголюбивейший монах Иоанн, - было в этой книге о святом и богоносном отце нашем Спиридоне», ~ как рассказывал ему вышеупомянутый диакон Стефан, который стал впоследствии, как было сказано, пресвитером и который шесть лет назад, преставившись из жизни, переселился ко Христу, в благом житии и сединах завершив время своей жизни, сразу по прошествии восьмого индиктиона после первого захвата острова Кипра (То есть в 649 г. - рим. ред.). Достоверен этот рассказ, потому что и на образе изображено кое-что другое, не приведенное, как было сказано, здесь - то, что осталось нам неизвестным из-за прошествия такого большого времени и из-за того, что мы не нашли никого, кто бы помнил о каком-нибудь таком деле, ни письменного, ни устного свидетельства.

Так повсюду просияла и прославилась, как было многократно сказано, жизнь и житие святого отца нашего Спиридона, дабы исполнилось и на нем сказанное Господом в Евангелиях Своим ученикам и апостолам: «Что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях» (См. Лк. 12,3. - прим. ред.). Все выше сказанное я помню, услышав в детском возрасте в Александрийской Церкви Божией, что и записал для пользы и назидания Божией Церкви.

 

 

О капитане, которому святой часто давал в долг.

(Ср. Созомен. Церк. ист. 1, 11. - прим. ред.)

Когда я оказался тридцать лет назад в том самом христолюбивом Тримифунте после смерти иже во святых Евагрия, бывшего епископом Тримифунта, в присутствии эконома тамошней святой церкви диакона Патрикия и мудрого врачевателя и питателя старых пресвитера Иоанна, который позднее, после Павла, стал епископом этого города, - так вот, когда кафедра еще вдовствовала до возведения на престол Павла, в этом самом Тримифунте в день памяти святого я стал усердно расспрашивать о житии честного отца, и тогда один христолюбивый муж весьма преклонных лет, увидев, что я так горячо и тщательно стараюсь [разыскать сведения] о святом, поведал мне то, о чем я сейчас собираюсь рассказать, а сам он услышал и узнал это из рассказов неких других людей, еще более старых, чем он. Итак, он сказал, что один тримифунтский корабельщик, еще при жизни святого, пришел к нему с просьбой дать ему в долг немного золота, чтобы погрузить на свой корабль товар, ибо таким занятием кормил он свою семью, ведь был весьма беден. А святой, всегда послушный гласу Господнему, вспомнив евангельское речение: «И от хотящего занять у тебя не отвращайся» (См. Мф.5,42. - прим. ред.), то немногое, что у него было на содержание своей святой церкви и на нужды собственного дома, дал корабельщику. И будучи истинно и духовно щедр, он встал и в присутствии корабельщика открыл свой шкаф, взял золота и дал ему. И вот этот корабельщик, отправившись и купив товар благодаря займу, данному ему святым, отплыл и при Божием споспешествовании и по молитвам святого отца продал товар, получив от него прибыль, а после окончания плавания капитан принес и отдал святому долг. Святой же говорит ему: «Встань, чадо, и положи это в шкаф, откуда, как ты видел, я и взял». И вот капитан пошел и положил их в шкаф. Когда же снова наступила пора плыть, опять пришел этот корабельщик к сострадательнейшему отцу нашему Спиридону, желая занять ту же сумму. А святой архиерей Божий говорит ему: «Ступай и возьми там, где ты положил». И тот пошел и, открыв шкаф, взял золото. Опять отплыв, поторговав и счастливо вернувшись, он принес святому деньги. А тот снова говорит ему: «Ступай, чадо, положи их на свое место». И капитан часто поступал так: занимал у святого, снова возвращал и по его велению клал [золото] на свое место. И вот однажды он пришел, как обычно, занял у святого золота, сделал свое дело и снова принес его, чтобы отдать святому, и святой говорит ему: «Ступай, положи его там, где ты обычно кладешь». Он пошел к шкафу и открыл его, однако, охваченный страстью сребролюбия и корыстолюбия, притворился, что положил золото, думая скрыть это от богоносного отца, и, ничего не положив, запер шкаф и удалился. Придя же в свое время снова занять у святого, он подошел к святому и попросил его одолжить ему эту сумму. А долготерпеливый старец говорит ему: «Ступай, чадо, возьми в своем месте». Отправившись и открыв шкаф, тот ничего не нашел и говорит святому: «Нет там ничего, отче». Говорит ему праведный: «Поищи хорошенько, ведь с тех пор, как ты положил их, никто не брал их оттуда». Тот же, снова поискав и ничего не найдя, ведь ничего туда и не клал, говорит святому: «Не нашел я ничего, отче». А бесстрастный человек Божий говорит ему кротко: «Если ты положил их, то они там; если же ты не клал их, то что ты пытаешься взять то, чего не клал?» От этих спокойных слов святого пришел в себя корабельщик и, почувствовав, что он не смог ничего скрыть от праведного, припал с покаянием к его ногам и попросил простить его проступок. А кроткий и незлобивый отец наш, спокойно вразумив его и научив не желать чужого, но, более того, от собственных трудов подавать нуждающимся, помолился за него и отпустил с миром. И тот благодарил Бога за такое наставление и вразумление от святого отца и удивлялся его прозорливости, великодушию и беззлобию.
Рассказывал мне один человек, весьма горячо любящий святого раба Божия Спиридона: «Когда пришел я однажды на его память (а она совершается четырнадцатого декабря (Позднее, начиная с синаксарей X в., память святого переходит на 12 декабря. - прим. ред.), чтобы облобызать его честной гроб и испросить себе его честных молитв, то, когда приблизился к его гробу, почувствовал в своем сердце столь сильное действие милости Божией, произошедшее через него, что весь тот день провел добровольно безгласным, совершенно не в силах ни сказать кому хоть одно слово, ни вкусить пищи, кроме причащения святых Христовых Тайн, но мне казалось, что я нахожусь и пребываю вне этого века от цепенящего опьянения такого превращения, так что все, кто видел меня, считали это за некую скрытую болезнь внутренностей. А сам я, как сказал, от великой сладости провел весь тот день совершенно безгласным, всячески чувствуя и убеждаясь в столь великой Божией милости посредством святого. Поэтому дивился я столь великой благодати этого апостольского человека и беспрестанно славил Бога за ту благодать, что присутствует в раке праведного отца».
Проникнувшись любовью ко мне и убедившись, что я нисколько не сомневаюсь в сказанном им о святом, но более того, - с верой и благоговением принимаю и запоминаю, этот человек рассказал мне и следующее: «Другой раз отправился я на празднование памяти его в Тримифунт, прежде всего желая облобызать его честную раку и обнять его как живого, а, кроме того, чтобы купить для наших братьев одежду и обувь на ярмарке, которая там устраивается. И как только облобызал я честной его гроб, - говорил он, - безмерным светом и великой благодатью наполнилось мое сердце, так что я получил свидетельство тех благ, которые будут даны святым в будущем веке, и прославил Бога, Дающего такое Своим рабам. Затем я вышел на ярмарку и купил плащи, а стояла суровая зима. И поскольку спешил я уехать домой по весьма срочной нужде и исполнить свою службу, то, охваченный непоколебимой верой в Бога и в святого, я, нагрузив животных, пошел ко гробу святого, облобызал его, обнял праведного как живого и присутствующего здесь и попросил его сопутствовать мне и всем моим людям, сохранить нас от ливней и сберечь нас сухими на тяжелой дороге (по причине обилия воды и грязи), но также и от того, чтобы плащи намокли от дождя и погибли, и от того, чтобы, отяжелев от дождевой влаги, плащи стали непосильным грузом для животных. Итак, поклонившись святому и поцеловав престол в той церкви, где лежали его честные мощи, я и бывшие со мной вышли из города Тримифунта. Воздух был обильно наполнен влагой от дождевых туч, и после того как я призвал в сердце Бога и воззвал к Богу, чтобы Он помог мне, сопутствовал и сохранил нас, верующих в Него, мы отправились в путь. А Исполняющий желания боящихся Его Бог при таком изобилии туч на небе провел нас сухими по всему этому пути благодаря молитвам праведного. Но не только: мы чувствовали сопутствие святого еще за три или четыре стадия от того места, где должны были остановиться. А святой отец наш, сохранив нас невредимыми в пути до вышеуказанного места, словно притронувшись ко мне, коснулся моего сердца и подал мне от своего света, который он получил от Бога. И такого веселия исполнилось все во мне: душа, члены тела, сердце, ум и чувства, что в несказанной радости я был от такого его действия. Когда же святой удалился, тотчас на землю пролился такой дождь, что с большим трудом мы гнали животных [весь] остаток пути - те самые вышеназванные стадии. И продолжал этот дождь литься на землю три дня и три ночи, так что все: и бывшие со мной, и видевшие, и встретившие нас, удивлялись необыкновенному покрову и спасению, дарованному нам Богом благодаря сопутствию честного отца нашего Спиридона».

Поведав мне это, он прибавил к сказанному следующее: «Однажды, когда наступил день [памяти] святого, а я не мог отправиться в Тримифунт, чтобы поучаствовать в службе на святую его память и вкусить благодати, которую источает честная его рака, то, вспомнив о святом и о церкви, где лежат честные его мощи, восстенав и промолвив: «Вспомни обо мне, святой отче Спиридон, и призри на меня», я сразу после этой молитвы отправился в церковь оттуда, где находился, и при входе в церковь почувствовал присутствие святого. Святой, духовно проникнув в мое сердце и облобызав меня со сладостью дарованной ему Богом благодати, подал мне от своего света и, войдя вместе со мной в церковь Божию, оставался со мной от самого входа в храм до исполнения трисвятого славословия и, благословив так меня грешного и всех бывших со мной на литургии, покинул святую церковь».

 

Узнав от своего рассказчика, я поведал это, дабы все мы знали, что и поныне те свои обещания [, которые он дал], когда жал со своими друзьями в поле, он [то есть св. Спиридон] исполняет в отношении всех призывающих его и воистину пребывает со всеми приходящими к нему со страхом Божиим, верой и любовью, духовно исполняя их прошения по Божиему велению и освящая их, как сам обещал, своей святостью, которую получил от Бога, подавая всем так приходящим к нему и сопутствуя им.

Когда вышеупомянутый христолюбивый муж в простоте святой любви Божией рассказал мне это, тогда я, наконец убедившись в его духовности и стяжав от этого в дальнейшем еще большее духовное дерзновение к нему, спросил этого столь христолюбивого мужа: «Но с каким попечением в сердце стяжал святой Спиридон истинное смиренномудрие и благодаря ему обогатился всеми добродетелями? И какова была причина, начало и завершение такого его восхождения на такую вершину добродетелей?» А тот, взглянув на меня с сияющей и радостной улыбкой на лице, сказал: «Поскольку я принес твоей близости клятву о любви Божией, - я, полагаясь на твое благочестие, - что ты с верой удержишь то, что было и что будет сказано, - ради этого не только ни слова не скрою от тебя, но и все, что я узнал об этом святом отце нашем Спиридоне, правдиво расскажу твоей любви.

Когда оказался я однажды вместе с некоторыми святыми епископами, которые и сейчас пребывают в этой жизни и дышат этим воздухом, они были заняты духовным общением друг с другом, а я, грешный, присутствуя там, слушал в тишине и молчании те слова, что они говорили друг другу, наслаждаясь их духовной беседой. И вот, говоря друг другу такие духовные речи, дошли они и до повести о святом отце нашем Спиридоне. Когда же я многократно привел себе на память святого отца и слушал их слова, а от сильного сокрушения меня охватили слезы, так что сердце мое внезапно раскрылось и я пришел словно в исступление, тогда Содержащий в Себе тайные сокровища мудрости и знания Бог, Наставляющий человека в знании, наставил меня сладостью святого Своего знания, которое силой Святого и Животворящего Его Духа подает верным в этой жизни то же душевное состояние, что и у святого и славного отца, и то, каким образом он по милости Божией сподобился такой добродетели, преуспеяния и восхождения на такую вершину по образу и подобию Божиему, насколько это возможно людям. А причина и образ такого смиренномудрия и преуспеяния - евангельская заповедь Господня из святых Евангелий и Его наставление Своим святым ученикам и апостолам, ведь божественный евангелист Матфей говорит: «В тс время ученики приступили к Иисусу и сказали: кто больше в Царстве Небесном? Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное. Итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном» (См. Мф. 18,1-4. - прим. ред.). Этой добродетелью, как научил меня Святой Дух, и обладал освященный отец наш Спиридон в течении всей своей жизни во плоти. Ведь он всегда жил в простоте сердечной и вечно держал в уме такую заповедь, и, таким всегда охотно предстоя перед Богом и живя в незлобии и простоте сердечной, преуспел и взошел на вершину духовного преуспеяния, таким себя вечно осознавая и представляя».

Услышав от боголюбивого мужа, я прибавил это к своему сочинению для славы и восхваления Святой и Единосущной Троицы Бога нашего, Который действует так в Своих рабах, а также для чести святого и почтенного отца нашего Спиридона и для пользы, ревности, подражания, преуспеяния и примера тем, кто истинно и от всей души желает со страхом и трепетом, по слову апостольскому, совершить свое спасение (См. Фил. 2,12. - прим. ред.). Бог же властен подвигнуть всех к такому подражанию, дабы все мы сподобились Царства Небесного молитвами Непорочной Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии и святого и богоносного отца нашего Спиридона, милостью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Духу Святому слава, честь и поклонение теперь, всегда и во веки веков, аминь.

 

 

 

Текст жития приводится по книге "Святитель Спиридон Тримифунтский Кипрский Чудотворец. Агиографические источники IV-X столетий" Перевод с древнегреч. - А.Ю. Виноградов, науч. ред. Д.А.Поспелов. Издательство Санкт-Петербургского университета, 2008 г).